Сообщив мне все это, Альта умолкла.
— Продолжайте, — предложил я.
Что вы имеете в виду? — спросила она.
— Все остальное.
— То есть?
— То, что мне еще необходимо знать.
— Я и так рассказала вам слишком много.
— Еще недостаточно.
— Что вы этим хотите сказать?
— Послушайте, я вхожу в дело с вашим отцом. Он намеренвложить туда деньги. Я должен позаботиться о том, чтобы он получил за своикапиталовложения надлежащую компенсацию. Поэтому мне хотелось бы поладить смиссис Эшбьюри. Как это сделать?
Она поспешно пробормотала:
— Предоставьте ее лучше самой себе. Держитесь от нееподальше и… никогда…
— Никогда — что? — спросил я.
— Не оставайтесь с ней наедине. Если она захочет размяться вспортзале, заручитесь присутствием кого-нибудь, пока она там.
Я совершил ошибку, скептически усмехнувшись и заявив:
— Не станет же она…
Альта обернулась ко мне со свирепым видом.
— Повторяю вам, — отчеканила она, — я знаю свою мачеху. Этосущество с огромными, неутоленными аппетитами и звериной хитростью. Кроме того,она просто не способна контролировать себя. Ее высокое давление — результатпереедания и потакания своим желаниям. Она прибавила добрых двадцать фунтов стех пор, как отец женился на ней.
— Ваш отец, — прервал я, — далеко не глуп.
— Конечно, нет, но она в деталях разработала технику,которой не может противостоять ни один мужчина.
Когда Карлотте чего-нибудь хочется, а кто-нибудь, допустим,возражает, она доводит себя до высшей степени возбуждения, затем звонит докторуПаркердейлу. Тот мчится, будто речь идет о жизни и смерти, измеряет давление,ходит по дому на цыпочках, создавая нужное впечатление. Затем отводит в сторонутого, кто препятствовал желанию мачехи, и очень мягко, в манере профессионалаубеждает собеседника, что миссис Эшбьюри нельзя волноваться, что, если бы онтолько мог гарантировать своей пациентке полное спокойствие в течениенескольких месяцев, она бы поправилась, смогла заниматься спортом, сбросить веси вести нормальный образ жизни. Но из-за несогласий, переживаний она постоянно возбуждается,все его усилия врача терпят крах, и все приходится начинать сначала.
— Должно быть, это трудная игра, — сказал я, рассмеявшись.
— Конечно, трудная, — с прежней яростью подтвердила Альта. —У вас просто нет шансов выиграть. Доктор Паркердейл твердит, что ему нет деладо ее правоты, в любом случае никто не должен ей возражать. Это значит, ейвсегда уступают. В результате она становится еще более эгоистичной инеуправляемой…
— А что вы скажете еще о Бернарде Картере? — спросил я. — Онладит с ней?
— Бернард Картер! — фыркнула она. — Бернард Картер и егопресловутая деловая хватка! Этот тип возникает всегда, когда исчезает отец. Сосвоими «деловыми» разговорами она может обвести отца вокруг пальца, но меня онане проведет. Я не выношу ее.
Я сказал, что, на мой взгляд, Генри Эшбьюри вполне способеновладеть ситуацией.
— Нет, не может, — ответила Альта. — И ни один мужчина несмог бы. Она связала его по рукам и ногам, подрезала ему крылья. Едва только оних раскроет и воспротивится ей в чем-нибудь, она лишь стукнет кулаком — и тутже прилетает Паркердейл со своим тонометром…
О, разве вы не понимаете, что она уже заложила фундамент длябракоразводного процесса. В случае необходимости отца обвинят в том, что он былнесправедлив и жесток по отношению к жене, разрушил ее здоровье, и потомупришлось пригласить доктора Паркердейла. Мачеха всячески поощряет готовностьдоктора дать нужные показания.
Единственное, что может сделать сейчас отец, — это полностьюстушеваться и выжидать. И значит, пока во всем ей потакать… Послушайте,Дональд, — внезапно спросила она, — вы что, допрашиваете меня или я сама валяюдурака и слишком откровенничаю?
Я вновь почувствовал себя скверно, еще хуже прежнего. Альтазамолчала.
Кто-то позвал ее к телефону, и ей, видимо, не понравилсяразговор. Я мог судить об этом по выражению ее лица. Закончив разговор, онапозвонила сама и отменила какое-то свидание. Я вышел и уселся на веранде.Спустя некоторое время Альта тоже пришла туда и, встав передо мной, спрезрением глядела на меня. Я кожей ощущал это, хотя было слишком темно, чтобывидеть ее глаза.
— Так вот оно, значит, что… — произнесла она тихо, чеканякаждый слог.
— Что вы хотите сказать?
— Не считайте меня дурочкой, вы… тренер. Вам не пришло вголову, что я сумею записать номер машины, которая заезжает за вами каждыйдень, и справиться о ней в отделе регистрации. Машина принадлежит агентству «Б.Кул. Конфиденциальные расследования», не так ли? Ваше подлинное имя, вероятно,Кул?
— Нет, — возразил я. — Меня зовут Дональд Лэм.
— Так вот, в следующий раз, когда мой отец под видом тренеразахочет нанять детектива, скажите ему, чтобы он нанял более умелого.
Она убежала.
В подвале находился спаренный телефонный аппарат. Яспустился туда и позвонил Берте Кул.
— Все в порядке, — доложил я. — Ты провалила дело.
— Что ты мелешь? Как это провалила?
— Альта заинтересовалась, кто ежедневно приезжает за мной,спряталась за углом, записала номер машины и проверила ее принадлежность. Кактебе известно, машина зарегистрирована по нашему адресу и на имя нашегоагентства.
Я услышал тяжелое дыхание Берты.
— Сто долларов в день выброшены в окно и только ради того,чтобы ты могла прибрать к рукам деньги, отпущенные на такси.
— Милый! — взмолилась она. — Ты должен найти какой-нибудьвыход. Ты вполне способен это сделать, если пораскинешь мозгами. Ведь Берта и держиттебя для того, чтобы ты за нее думал.
— Убирайся к дьяволу! — отчеканил я.
— Умоляю тебя, Дональд! Мы не можем позволить себе потерятьэти деньги.
— Ты уже потеряла их.
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Не знаю. Выводи машину, припаркуйся на том месте, где тыобычно встречала меня, и жди.
Глава 4
Альта вышла из дома примерно без четверти десять.
Пока дворецкий открывал для нее двери гаража, я пулейвыскочил на улицу и понесся вниз. Если я в чем-то и силен, — это спринт.
