Перед ними расстилался белый песок, отражавший свет тысячейкристаллов-звёздочек. Большая часть песка создалась из Распылённой ХрустальнойЗвезды, и каждое зёрнышко играло, как крошечная призма.
Она пустила лошадь гулять по берегу, поводья волочились попеску.
Этот зов она ощущала все время с того момента, как сталадумать о подарке Лотору к соединению. Обычай был дарить что-то своё, созданноесобственной магией. Для заклинателя на это было мало времени, но длязаклинателя-эльфа могло хватить.
Она шла над самым урезом воды. Волны набегали на песок,темно-изумрудные в шапочках белой пены. Коричневые пряди водорослей качались вприбое. Волны с шипением взбегали вверх и отползали назад. Неподалёку на берегбыл выброшен ком водорослей размером с крупного мужчину. Келейос прошла помокрому поддающемуся песку и опустилась около него. Трава была коричневой итяжёлой. В ней, среди прядей водорослей, виднелась раковина. Она была маленькой– величиной с последний сустав среднего пальца. Закрученная совершеннойспиралью и желтовато-белая, с золотистыми тенями вдоль извивов. Внутренняясторона, ведущая в шепчущую глубину, была бледно-розовой, сияющей и прекрасной.
Она говорила, как мог бы говорить необработанный металл. Онаговорила, что здесь что-то от мощи моря. Это был кусочек дарованной, несотворённой магии. Если к ней чуть-чуть добавить, может получиться то, чтоКелейос хочет.
Вода прокатилась по сапогам и намочила штаны до колен.Келейос выпрямилась и осторожно положила раковину в захваченную на всякийслучай сумочку. Тучка пришла на зов, фыркая и облизывая её солёные руки. Онаповела лошадь наверх, по дороге размышляя. Из раковины она сделает амулет,который позволит Лотору дышать под водой – какое-то время. Немедленноеналожение заговора трудно для женщины всего с половиной эльфийской крови, да ипри такой спешке он не будет действующим долго. Она улыбнулась, вспомнив, какчёрный целитель ловил ртом воздух на дне лодки. Улыбка исчезла. Это подарок насочетание, и сегодня ночью они будут в одной постели. Она поёжилась, наполовинуот страха, а наполовину от чего-то такого, чего сама назвать не могла.Неожиданно подул холодный ветер – они поднялись на обрыв. Она оросила поводья ипустила кобылу пощипать траву, а сама подошла к краю. Отстегнула пояс меча,вынула меч из ножен и на секунду подняла его руке, слушая его неясноебормотание. Он пульсировал, обещал силу, успех в битве и волшебстве. Келейос нестала слушать. Она вызвала собственную магическую силу и стала строить её вуме. Она поставит щит между собой и мечом. Щит, окружающий его, тюрьма,изолирующая от неё меч.
– И я исторгаю тебя, и я изгоняю тебя. Да владеют тобойволны. Да запрут они тебя от меня.
Она собрала всю свою силу и швырнула меч в ножнах далеко вводу. У неё в голове прозвучал тоненький вой. Меч закрутился, сверкая насолнце, и исчез под волнами.
Вернувшись, она была наконец допущена в комнату, чтоприготовила для неё Метия. Кровать была убрана и задрапирована шёлком. Периналебяжьего пуха была такая мягкая, засасывающая и так удобно приняла её тело,когда она легла. Покрывало было золотым и угольно-чёрным – траурные цвета.
Ну почему Метии всегда, всегда удавалось её взбесить? Но тутКелейос пожала плечами и засмеялась. Может быть, в окружении чёрного Лоторбудет чувствовать себя привычнее.
Стены были увешаны дорогими гобеленами и коврами. На нихбыли сцены битв, смерти, несчастной любви: трагическая любовь Гинндонн иПестраля; в очень убедительных цветах изображено их двойное самоубийство. Битвана Тигорском холме с грудами мёртвых и умирающих. Один из них, казалось,вот-вот выйдет с картины, моля о помощи. Трясущаяся рука протянута вперёд, вглазах ужас и подступающая темнота. На дальней стене – сцена охоты. Огромныйлось, упавший на колени, с губ капает кровь, и на нем повисают гончие.
Метия в совершенстве изучила придворные хитрости. Все былосделано должным образом, но смысл полностью не тот.
Когда наступили сумерки, Келейос посмотрела в узкие окошки.Она была снова одета в платье цвета сливок и даже согласилась на все положенноедаме нижнее бельё, кроме корсета. Эти штуки были такие тугие, что она побояласьпотерять сознание во время церемонии. И не стала надевать плащ. Золотаякружевная вуаль лежала на кровати. Волосы ей расчесали до блеска, волнистые,густые, и пламя свечей отблескивало в них золотом. По обеим сторонам лица былизаплетены тонкие косички, и в каждую вплетена золотая нить. Так убирали волосывритианские эльфийки в день свадьбы. Кроме неё, здесь об этом никто не знал, новедь это её сочетание.
Она отвернулась от окон – зашуршали шёлковые юбки. Потизашипела и ударила по ним лапкой. Келейос нагнулась, чуть не стукнувшись онизкий столик. Кошка зашипела ещё раз и попятилась, вздыбив шерсть.
– Пота, это все ещё я, все в порядке. Она неловко селана пол и подозвала кошку. Поти подошла, но прежде чем дать себя погладить,обнюхала её руки.
Келейос пыталась уговорить себя смириться. Он красив, молод,наполовину эльф. Можно было искать долго и найти что-нибудь похуже, но ведь онслужил злу. Правда, Келейос начинала осознавать, что и сама она не целиком на сторонедобра. Меч Разящее Серебро, имеющий природу зла, предпочёл её, а не Лотора.Может быть, не захотел соперничать с его топором. Да, но Лотор поймал её, как вловушку. Ну ладно, у пойманной зверушки может оказаться ещё один укус в запасе.Она зарылась лицом в шерсть Поти. – Нет, драться с ним я не могу. Я тогданарушу обет. Но и не могу, чтобы он просто так меня получил.
Поти тихо мурлыкала, стараясь её утешить, но это былотрудно.
Она попробовала встать, запуталась в платье, и ей пришлосьопустить кошку на пол и неуклюже подниматься, перехватывая руками по кровати. Ана кровати лежал Разящее Серебро, боль и смерть. На тщательно убранной кровати.Ничего не сдвинулось, только сверху лежал меч.
Снаружи донеслись возгласы и треск пламени. Вся дорога былауставлена шестами с факелами. И теперь они горели, озаряя ночь красно-золотымисполохами.
Меч был холоден на ощупь. Она медленно расстегнула ножны ивынула меч. В густом свете свечей он сверкнул бледным золотом. Медленнозапульсировал и сказал: – Я твой навеки. – Ты – проклятый, проклятый меч!Он засмеялся – странный звук для предмета, не сеющего лёгких. Как будто смехотдавался в металле гот весь звучал.
– Проклятый? Ладно, это ещё как посмотреть. – И онзашёлся в новом приступе смеха.
Она сунула меч в ножны и застегнула, но смех все ещёслышался, заглушённый и тонкий. Ножны она швырнула обратно на кровать.
Появился Грогх, держа в когтях ночной цветок. Он был белый ибольшой, как раскрытая ладонь Келейос. От него шёл кружащий голову экзотическийаромат. Метия использовала магию земли для выращивания тропических цветов взимнем климате. Их мать такого никогда не делала – она говорила, что этирастения несчастливы. – Подарок тебе, госпожа, подарок. Она наклонилась ивзяла цветок. – Спасибо, Грогх, очень красиво. В двери постучали сословами: – Пора одеваться, леди Келейос. – Входите.
