— Вот, выпейте, станет легче.
Отличный совет, пусть даже из уст Селвика.
— Знаю, вы не хотели, чтобы я рылась в семейном архиве, но зачем же издеваться? — выпалила я.
— Когда я над вами издевался?
— Вчера ночью.
Колин задумался, а уже через секунду в карих глазах мелькнуло понимание.
— Имеете в виду ночную рубашку? Но вы и правда были похожи на Джен Эйр.
Только этого мне не хватало!
— Забудьте о ночнушке!
— Как же я могу? — усмехнулся Селвик. — Не часто героиня Бронте оказывается…
— Перестаньте! — Я негодующе затопала ногами. — Речь вовсе не об этом. Сходство с полуненормальной героиней слезливого романа меня не волнует…
— Почему полуненормальной? — поддел Колин.
— Хватит! — чуть не плакала я, и теперь Селвик точно засомневался в моем душевном здоровье. — Я же считала Розовую Гвоздику мужчиной! Ну как вы могли?
Судорожно сжимая бокал с шампанским, я отдышалась и снова пустилась в объяснения:
— Вы поощряли мою уверенность в том, что Розовая Гвоздика мужчина, прекрасно зная, что это — Амели.
— Так вы думаете, что это… — Колин покачал головой. — Впрочем, не важно. Разберемся во всем по порядку. Во-первых, я не помню, чтобы вы говорили о Розовой Гвоздике как о мужчине.
Разве? Я напрягла отупевшие от шампанского мозги. Селвик рассказывал о женщине, считавшей Розовую Гвоздику трансвеститом, а я сказала… Что же я сказала. Черт, не помню!
— Ой! — пискнула я.
Увы, но, кажется, я трезвею.
— Во-вторых, — сурово начал Колин, — я никогда не…
Второго удара по моему эго он нанести не смог. Кто-то дернул его за локоть, не позволив закончить предложение. Мы одновременно оглянулись. Серена!
— Колин, — тоненьким голоском пропела она, — я плохо себя чувствую!
Лицо Селвика моментально смягчилось, и он обнял девушку, словно желая защитить от всего мира.
— Хочешь, отвезу тебя домой?
Чувствуя себя третьей лишней, я отступила на шаг. Внимание Колина было полностью приковано к Серене. Золотые брови нахмурены, в глазах неподдельная тревога. Трогательно придерживая за плечи, Кен повел свою Барби к выходу. В животе заурчало, и я знала, что виной этому не только пропущенный ужин.
Зачем себя обманывать? Это же чистой воды ревность!
Дело не в Колине Селвике, нет, он вовсе не мой тип. Просто устала быть одна. Хочется, чтобы рядом был кто-то сильный и надежный. Тот, кто отложит все дела и отвезет домой, стоит только пожаловаться на головную боль. Тот, кто защитит от чужих рук и ласково обнимет за плечи. Давненько в моей жизни не случалось ничего подобного…
Впрочем, я большая девочка и в состоянии сама о себе позаботиться. Все приходит с опытом: учишься не пить слишком много, чтобы без приключений добраться домой. Тщательно выбираешь друзей и подруг, вбиваешь в сотовый самые нужные номера. Носишь в сумочке пластырь и презервативы, а перед выходом из дома проверяешь, достаточно ли в кошельке денег. Одна, всегда одна.
Я искренне позавидовала Серене.
Хотя в этот момент вид у нее был далеко не завидный. До выхода они с Колином так и не дошли. Схватившись за живот, девушка прижалась к стене в двух шагах от подиума.
— Может, вызвать такси? — в отчаянии предложил Колин. — Я только…
Серена покачала головой.
— Боюсь, что… — начала она и судорожно сжала губы. Нежное лицо стало зеленоватым. — Меня сейчас…
Девушка закрыла рот руками.
— О черт! — Колин в панике оглядывал зал. — Где же тут уборная?
— Я ее отведу, — неожиданно предложила я, взяв совершенно зеленую Барби под руку. — К счастью, туалет совсем рядом.
— Спасибо! — с видимым облегчением сказал Колин. — Жду вас здесь.
Грубо расталкивая танцующих, я быстро провела девицу в дамскую комнату. Естественно, у входа собралась очередь, но безжизненное лицо Серены было красноречивее любых объяснений.
— Эй! — прокричала какая-то блондинка, однако, быстро проанализировав ситуацию, не стала подвергать босоножки от Маноло Бланика смертельному риску.
В конце концов, чем Барби отличается от моих пьяных подружек? Я помогла ей наклониться над унитазом, осторожно убрала с лица волосы и засюсюкала: «Ну, давай, милая, давай, сейчас все пройдет. Потерпи, станет легче!»
Ее рвало минут пять. Между приступами Серена поднимала заплаканное лицо.
— Мне так неловко, так стыдно… — шептала она. — Ну почему это случилось? Я ведь выпила только один бокал… Никогда раньше такого не было…
— Ничего-ничего. — Я ловко поймала выбившуюся прядь. — Может, съели что-то не то? Все будет в порядке. Вы хоть до туалета добежали, а вот меня однажды вырвало прямо на ботинки моего бывшего.
Сдавленное хихиканье. Значит, ей уже лучше.
Полотенец нет, придется воспользоваться туалетной бумагой.
— Парень был неплохой, так что не могу похвастаться, что сделала это нарочно, — весело рассказывала я. — А ботинки оказались новыми!
— Что… что он сказал? — хрипло спросила Серена, вытирая рот.
— Ну, по поводу рвоты он не особенно кипятился, а обиделся, что, когда все прошло, я до колик смеялась над его ботинками. Вот… Как вы себя чувствуете?
Серена нерешительно кивнула.
— Прополощите рот, кажется, у меня есть мятные пастилки…
Я залезла в сумочку, не обращая внимания на то, что дверь в кабинку открылась и к нам заглядывают уставшие ждать девушки. Гораздо больше меня интересовало, как в такой маленькой сумочке умещаются помада, расческа, сотовый и еще тысяча полезных мелочей.
На плечо легла изящная белая ладонь, и я подняла глаза.
— Спасибо, — искренне сказала Серена. Тушь потекла, нос красный, но выглядит она куда лучше, чем пять минут назад. — Вы так добры!
— Все в порядке, — покачала головой я. — С кем не бывает? Вот, возьмите пастилку.
Я протянула ей упаковку «Рондо».
— Спасибо! — Склонившись над раковиной, Серена побрызгала лицо водой. — Хочу извиниться за вчерашнее, — осторожно начала она, промокая лицо «Клинексом».
— Вам не за что извиняться, — твердо сказала я.
Ну, разве за то, что у нее хорошая фигура и красивая обувь…
— Колин вел себя очень грубо.
Вот с этим нельзя не согласиться. Интересно, Селвик рассказал ей о нашей встрече на кухне? Растянув губы в улыбке, я протянула Серене тушь.
— На самом деле он совсем не такой, — оправдывалась Барби, большие карие глаза следили за мной из зеркала. У кого-то я видела глаза точно такого же оттенка: теплые, ореховые с золотыми крапинками. — Потом ужасно переживал, что вам нагрубил…
