Ирония была прозрачна, и Фрэнсис сделала вид, что оценила ее. И снова перешла на серьезный тон.
– А какие-нибудь сложности возникают при распределении кортов, раз нарушается расписание?
– Компьютер быстро с этим справляется, дает нам распечатки, а мы вывешиваем их здесь на доске. – Пол подвел ее к стенду, сплошь увешанному листками с цифрами и фамилиями, наколотыми на изящные гвоздики.
– А сохранилось ли расписание за субботу?
– А почему бы и нет? Если полистать, то можно добраться и до субботы. Мы убираем пачки объявлений, как только они уж очень распухнут. Не то что нам лень, а просто мы физически очень устаем и экономим энергию.
Тренер опять иронически усмехнулся и занялся снятием пачек листков со стенда. Он перелистал несколько, выискивая расписание за субботу, и, дойдя до четвертого объявления сверху, обрадованно попросил Фрэнсис подойти поближе.
– Вот, смотрите. Девять утра. Парная игра. Пратт – Хелмут. Карвер – Уинтерс.
– Беверли Уинтерс?
– А кто еще? Конечно, она. Энн Хелмут, Сьюзен Кар-вер и Бев Уинтерс.
Фрэнсис чуть ли не навалилась на него, вглядываясь в запись. И тут же он сменил страничку.
«Льюис и гость», – углядела она, и опять засекла время: «9 часов утра».
– А это кто?
– Льюис? Должно быть, Луиза Банкрофт Льюис. Кажется, она после замужества стала Льюис.
– А вы уверены, что это именно Луиза?
– Ну да. Другие Льюисы – это Моника и Реджинальд, но они уже давно не играют. Из них лишь песок сыплется на травку. Приходят, тянут коктейли, смотрят, как другие перекидываются мячиками. Половина членов клуба как раз такие. Мы их зовем «наше золотое прошлое».
– Вы можете мне сказать, кто был гостем Луизы в субботу?
– Потребуется некоторое время и усилия, – улыбнулся Пол и пригласил собеседницу пройти в вестибюль. Там на столике у входа лежала солидная регистрационная книга, переплетенная в кожу темно-зеленого цвета. Он сверился с записями. – Вот, конечно. Все отмечено. Миссис Аурелия Уотсон…
Все в той же позе, но теперь уже в одиночестве, Фрэнсис стояла на веранде, хотя время и место были другими. Теперь ее взгляд скользил не по оживленным теннисным кортам, а по обширному участку перед отцовским домом с бассейном, цветником и традиционной лужайкой. Здесь, в Саутгемптоне, сама эта земля уже стоила целое состояние. За спиной Фрэнсис происходило действо, от участия в котором она уклонилась. Из открытых настежь окон доносилось звяканье расставленной посуды и слышны голоса Лили и Блэр, отдающих распоряжения на кухне.
– Начнем с холодных закусок – цыплята и рыба в желе. Мы ожидаем не менее двухсот человек, и почти сто из них останутся на ленч. Позор, если кому-то из них не хватит прибора или достанется последний кусок с блюда. Проверьте запас салфеток и зубочисток.
Обе они были предельно воодушевлены. Поминки – извечный ритуал, сопутствующий похоронам. Близким людям покойного это дает возможность растворить в хлопотах и суете свою боль от потери, а кому-то и проявить свои командирские способности.
Глядя на лужайку, Фрэнсис вернулась в свое детство, и призраки прошлого почти зримо витали над нагретым солнцем ровным газоном. Здесь было поле ее игр, поле битвы за справедливость, которую она вела с ранних лет, догоняя младшую сестричку, изображавшую убегающего преступника, и, изловив, предавала ее «суду», а потом просила «высокий суд» о снисхождении. Еще они играли в войну, в поиски запрятанного флага, и тогда отец принимал в этом участие. Он, конечно, был быстрее дочек, но старался, чтобы они этого не заметили и игра не потеряла бы для них интереса.
Фрэнсис вспомнилось давнее Рождество, когда ей было всего десять. К тому времени их праздничное расписание было обговорено и строго соблюдалось. Канун Рождества и утро они проводили с матерью на Манхэттене, затем шофер отцовского лимузина отвозил девочек на сутки в Саутгемптон для общения с отцом. Такой странный обычай, огорчавший маленьких сестер, объяснялся взрослыми как желание устроить для них двойной праздник, дважды отметить Рождество. «Ведь два больше, чем одно», – говорила Аурелия, и Ричард точь-в-точь повторял ее слова.
«Свои подарки ищите вне дома», – сказал тогда отец, и Фрэнсис с Блэр надели теплые парки поверх своих праздничных нарядов и отправились на лужайку, на промерзлую, пожухлую траву в красненьких лакированных туфельках. Искать подарки Ричард пошел с ними, и Фрэнсис помнила тепло его большой руки, сжимавшей ее детскую ручку, и как она семенила ножками, почти бежала, чтобы не замедлить его широкий мужской шаг. По пути отец говорил о том, как он любит рождественские праздники и как рад, что они проводят их вместе, но потом, повзрослев, она поняла, что этот разговор был затеян лишь с целью оттянуть на какое-то время представление подарка. В тот раз это был тщательно скрытый под опавшими кленовыми листьями складной батут – мечта всех девочек того возраста.
«Счастливого Рождества!»
Отец мгновенно собрал батут, поднял Блэр на руки и перекинул через алюминиевое ограждение на упругую сетку. Фрэнсис без его помощи забралась туда же, и началось восхитительное движение вверх и падение вниз, и снова полет… Волосы девочек растрепались, как у маленьких ведьм, но от этого было только веселее. А глаза Ричарда светились счастьем.
– А мы все ждем, когда ты объявишься. Путешествие Фрэнсис в прошлое было резко оборвано фразой, произнесенной Джейком. Видения были столь живы в ее глазах, что ей понадобилось поморгать пару секунд, чтобы вернуться в настоящее и рассмотреть, кто к ней обратился так бесцеремонно. С последней их встречи Джейк кто-то изменился. Он явно похудел, и костюм отличного покроя теперь на нем слегка обвис.
– Ты уже приехал? Когда?
– Утром. А что?
– Да нет, так просто. Я огорчилась, услышав, что тебе не удалось разделить с нами наше семейное горе с первого момента.
Джейк почесал макушку, как бы надеясь, что оттуда поступит приемлемый ответ.
– Так получилось. Я был занят.
– На праздники?
– Тот, кто работает на себя, а не на правительство, не знает выходных. Иначе мы бы умерли с голода.
– И ты в эти дни зарабатывал себе на жизнь?
– Как ты догадалась? Разумеется. Посмотри, Фрэнсис! – почти обрадовано воскликнул он. – Кажется, Блэр и Лили усаживают твоего папашу в лимузин. Пора трогаться.
Фрэнсис, Блэр, Джейк, Ричард и медсестра хранили молчание все время, пока шофер медленно вез их в черном лимузине по шоссе, протянувшемуся вдоль побережья. Когда они обогнули обширную территорию теннисного клуба с опустевшими к этому часу кортами, Фрэнсис увидела впереди небольшую церковь из побуревшего от времени и морского воздуха кирпича.
По соседству с церковью высилось здание корпорации купальщиков, и на устремленной к небу мачте трепетал ее флаг. Там шла своя обычная жизнь независимо от того, что происходило поблизости, всего лишь в двадцати ярдах. Босоногие детишки с раскрасневшимися от хлорированной воды бассейна глазами скопились на террасе и на ступенях здания. Их родители и прочая публика терпеливо ждали, когда полиция пропустит поближе их машины.
