тот его не слушал.
Главное, ничего похожего на испытание первой четверти не было. Тогда Говард сам произнёс перед ними заклинание призыва, наглядно показав, что они должны будут сделать. Сейчас до испытания оставалось всего несколько дней, а они понятия не имели, к чему готовиться. Всех одолевали сомнения и страхи, друзья нервничали и часто ссорились.
Хуже всех чувствовала себя Сирения. Вот уже два дня, к великому огорчению Брайны, она ничего не ела, а это, по мнению ангорской кошки, было не по-кошачьи, невозможно и невыносимо. Сирения постоянно вспоминала свой страшный сон – из тёмных глубин поднимается и растёт огромная волна, – теперь ей казалось, что он предупреждал о недавних событиях. Своими мыслями она поделилась с Лексиосом.
– Уверен, ты не ошиблась, когда почувствовала, что это вещий сон, – согласился он с ней.
– Да, это правда. Но беда в том, что я не понимаю, что предвещают мои сны. И часто не знаю, простой это сон или нет.
Сирения открыла ловец снов.
– А что, если я туда уже записала какие-то предсказания, сама того не зная?
Ковену очень хотелось прочитать записи Сирении, но он чувствовал, что таким образом вторгнется в её внутренний мир. Пробежав глазами странички, увидит то, что касается только её одной.
И очень неловко себя почувствует.
– Я хочу просмотреть свои записи. Если кто-то из вас захочет мне помочь с ними разобраться…
Лексиос смущался так же, как и Ковен.
– Предложение мне по душе, – отозвалась Брайна. – Разобраться нужно всерьёз. Пойду приготовлю нам поесть и попить что-нибудь вкусное и горячее. А ты не боишься, что я нападу на запись, которую ты хотела бы оставить для себя одной? Хотя меня бы, конечно, такое не смутило.
«Конечно, не смутило, – согласился про себя Ковен. – Смущение и беленькая кошечка совершенно несовместимы».
Но юные кошки так не успели заняться снами. Бесшумно, как сон, подкрался сам день испытаний, и, как сон, он не дал возможности догадаться, чем он может закончиться.
Иллена, Говард и Ксантос собрали школяров в нижнем холле ближе к вечеру.
– Пора! – объявила Иллена. – Проход открыт на всю ночь. Цернунн нас ждёт.
Друзья испуганно переглянулись.
Двойные двери холла распахнулись, приглашая выйти. Внутрь ворвалась метель, и школяры, которых не заморозил испуг перед испытанием, заморозил холод. Похоже, снежной буре понравилось нападать на замок Каслкотц. Выйти сейчас на обледенелое, заснеженное крыльцо значило скользить, сражаться с ветром, швыряющим снег в глаза, цепляться за перила, чтобы он тебя не унёс.
На удивление друзей, Брайна на этот раз не жаловалась, как она часто делала прежде. Сейчас открыть пасть и мяукнуть было невозможно. Снег залепил бы ей рот.
На дворе была ночь. С каждым днём она наступала всё раньше. Всё вокруг стало чёрно-белой картиной. Многие школяры призвали на помощь волшебные огни и старательно охраняли их от порывов ветра, чтобы иметь возможность двигаться вперёд.
– Они ведут нас в лес, – неуверенно прошептала Сирения.
– Да, в лес. Ведь Ксантос говорил, что именно там будут испытания, – вспомнил Ковен
– Когда вокруг рукокрылые, не рискованно ли так отдаляться от замка? – снова спросила Сирения.
– Рукокрылые убежали далеко отсюда, – сыграл на кантеле Лексиос, чтобы её успокоить. – И потом, с нами самые могущественные коты-маги замка. С ними нам нечего бояться.
Трое наставников зорко наблюдали за процессией школяров. Ксантос возглавлял её, Иллена шла справа, Говард слева.
– Хочу надеяться, что ты прав, – тихо прошептала кошка-корат.
Сама она ожидала новых драматических событий. А они так и веяли в воздухе.
«А ты что чувствуешь?» – спросил Ковен Черномордика.
Как только они вышли за порог, Черномордик стал нервно вертеться в своём шаре. Он подпрыгивал от каждого треска ветки, от скрипа снега.
«Мне не по себе. Я никак не могу приспособиться».
«Нам уже не раз давали понять, что ничего хорошего нас не ждёт, только ты твердил, что всё будет в порядке», – пробурчал Ковен.
«Я старался тебя утешить, чтобы ты перестал себя мучить. Но теперь, когда испытание началось, я…»
Зародыш не договорил и умолк.
«Что? Что ты?» – продолжал настойчиво спрашивать Ковен.
«Боюсь».
«Вот увидишь, всё обойдётся», – подбодрил он малыша.
«Ты так говоришь, потому что не чувствуешь того, что чувствую я».
Черномордик передал Ковену свои чувства. Ковен едва не упал, споткнувшись о гнилой корень. Его буквально смела волна тревоги – ни в чём нет ясности, всё под вопросом.
«Ужасно, бедняга мой!»
«Да, ужасно», – согласился малыш-Зародыш.
К общему удивлению школяров, они пришли вовсе не к тому холму, о котором говорил раньше Ксантос. Сами того не заметив, они сильно отклонились в сторону.
– А это не… – начала Сирения.
– Место, где мы сеяли семена, – подтвердила Иллена. – Да, мы пришли именно сюда.
Толстый слой снега покрыл пространство, сожжённое огнём во время Шамониоса. И теперь, куда ни посмотри, на нём повсюду виднелись маленькие бугорки. Само собой разумеется, семенам было слишком рано просыпаться. Однако самые любопытные цветочки, стремясь вверх, уже пробились сквозь снег.
– Их можно назвать символом Цернунна, – сказала Элисса, обращаясь к Ксантосу.
– Пожалуй, – согласился тигр. – Но это не случайность, ведь случайностей не бывает. Когда вы проявили заботу о лесе и посеяли в конце осени семена, среди них находились и совершенно особенные.
На снегу лежали голубые звёзды с пятью лепестками.
– Эти цветы называются «слёзы Цернунна», – объяснила Иллена. – Легенда гласит, что во время зимы наш великий предок орошает слезами весь континент. И не будь этих слёз, природа не ожила бы весной. Они очень помогут и вам. Пусть каждый сорвёт осторожно по цветку и держит его в зубах.
Ковен заметил цветок-слезу возле обнажённого ствола дерева. Но не успел к нему подойти – его прыжками обогнала спешащая Дареза.
– Я увидела его первой, – проворчала она, оттолкнув Ковена.
Ковен не стал с ней спорить. Чепуховина, сидевшая верхом на хозяйке, грустно смотрела на Ковена, словно извинялась за неё. Ковен огляделся вокруг и понял, что лесная кошка выбрала этот цветок не потому, что хотела обидеть именно его, Ковена, а потому что тот рос в отдалении от всех остальных.
Ковен нашёл другой цветок и зажал его в зубах. У цветка был сладковатый вкус. Черномордик приблизил к цветку мордочку, стараясь как можно лучше прочувствовать его аромат.
«Он излучает волны хаоса», – прошептал Зародыш.
«Да, я чувствую их каждой своей чешуйкой», – ответил Ковен.
Школяры вновь собрались все вместе. На этот раз у каждого было по «слезе».
– Насторожите уши, – заговорил Говард, и коты, услышав его скрипучий голос, вздрогнули. – Слушайте метель. Это Цернунн запевает песню для вас. Он призывает вас,
