использовали только для самой грязной работы.
Родственники по линии дяди заняли привилегированное положение в династии. До этого они прозябали в тени и не смели даже пискнуть при живом отце, но после всего случившегося многие принципы семьи Каримовых отошли на второй план. Знаменитую скромность подвинула страсть к роскоши, чревоугодию, пьянству и похоти. Всех несогласных жёстко затыкали, а в случае упрямства прибегали к более радикальным методам — побоям и тюремному заточению.
И вот этот взгляд, который ни с чем не спутаешь, Бес сейчас видел у Пронских. Он хорошо успел с ним познакомится ещё в молодости. Им его награждали при любой возможности, напоминали, где его место и зорко следили за любыми проявлениями независимости. Им хотелось видеть его страдания, унизить ещё вчерашнего фаворита, доклевать останки, как стервятники доедают мёртвого льва.
Тогда Рустам смог вытерпеть свалившуюся на него грязь и добиться поощрения — ему разрешили стать мирзой бека. У остальных для такой работы не было образования и пока подыскивали подходящую кандидатуру ему разрешили вести переписку, отчёты, записывать приказы и следить за распорядком дня военачальника.
Он убил дядю точно также, как тот поступил с его отцом. В спину ножом. Кровь за кровь. Однако не вовремя заглянувшая вторая жена бека подняла шум. По хорошему, её надо было тоже убить, но он не стал брать грех на душу и просто сбил её с ног, сунул в рот кляп и связал. Это дало ему время скрыться из города, прибившись к одному из караванов наёмником.
С тех пор жизнь помотала его по дорогам нищеты, но свой килидж он так и не продал. Даже когда голодал на задворках Российской империи без единого рубля в кармане. Потом как прибился к первым ликвидаторам дела поправились.
И вот он сейчас здесь, почти в дружине русского барона. Бес ни о чём не жалел, разве что о том, что маму с бабушкой не смог с собой забрать, но дорога домой ему заказана. Это факт.
К нему подошёл церковный служка и попросил выйти на арену. Приготовления были окончены, а зрители расселись по местам. Бес спустился по ступенькам, постукивая пальцами по ножнам. Пусть он не мог использовать магию ветра как обычный маг путём дальнобойных заклинаний, зато он придумал собственный стиль.
— Именем Всевышнего предупреждаю вас, что проигравшего ждёт штраф в семь дней на получение процентилей. Победивший получит один процентиль, но в течение семи дней тоже не сможет участвовать в дуэлях. Вам всё ясно, дети мои?
— Да, — коротко ответил Бес смотря в глаза своего противника.
— Да, святой отец, — насмешливо произнёс Виталий Пронский, полностью уверенный в своих силах.
Дуэлянты прикоснулись к печати в воздухе и договор скрепился божественной силой. Поединок начался после хлопка священника, усиленного магией. Килидж тут же покинул свои ножны, а тело само собой начало танец смерти. По какой-то причине стихия ветра не покидала его тело на большое расстояние, такой вот наследственный дефект. Максимум сантиметров на десять-пятнадцать — не дальше.
Бес с лёгкостью уклонился от первых атак Виталия Пронского, а также оторвался от жалкого умертвия парочкой усиленных ветром рывков. Пусть он не может драться как остальные, но у него было прекрасное тело, способное выдержать даже самые сильные перегрузки. Его суставы, сухожилия и связки в идеальном состоянии. Потому он мог передвигаться быстрее среднестатистического человека, да что там — за ним едва дикая кошка сможет угнаться, если он задастся целью убежать от неё.
Первым уколом он повредил бедро жалкого некромантишки, опешившего от такой прыти и вовремя не успевшего отойти в сторону. Закрываться ему нечем — стихия огня не позволяла выставлять нормальные физические преграды, а от ожогов у Беса была огнеупорная броня на тридцатку. Сам заработал, ещё при Бенкендорфе.
— Сука безродная, — раздался гневный голос и призванное умертвие-волк помчалось в сторону Рустама.
Поигрывая окровавленным клинком, он сменил положение тела в последний момент и ускорил свою руку при помощи стихии предков. Ветер всегда считался священным атрибутом у восточных народов. Ему поклонялись, его осваивали с маниакальным упорством и заставляли брать если не главной, то побочной стихией.
«Не попал», — коротко отметил про себя Бес, когда килидж глубоко прошёлся вдоль всего тела прыгнувшего в атаке волка.
Умертвие осталось в живых — а значит ядро не было задето.
«Некогда с ним возится».
Всё равно он быстрее. Потому изогнутый меч в следующий раз отсёк уже большой палец левой руки некроманта — тот вздумал создать вокруг себя мёртвую зону, когда бухарец приблизился, но не рассчитал время её активации. Это мозг Артёма безошибочно учитывал каждую секунду и тасовал заклинания как жонглёр в цирке, а здесь так — очередной убогий.
Виталий остановил сам себе кровь и хотел было подлечится, пока умертвие снова атаковало Рустама, но бухарец не дал ему передышки и метнул в противника нож. Это заставило того сменить позицию, а следовательно покинуть свой маленький круг смерти. За ошибку Пронский был наказан мощным косым ударом в плечо. Мышцы разрезало до самой кости и на ней осталось углубление.
Огненный шар со стороны Виталия тут же попал по телу бухарца, но по его контуру тела расходились плотные потоки ветра, образуя нечто вроде щита. Это позволяло уклонятся от многих заклинаний и выходить невредимым из любых передряг. Выстреленное в упор пламя просто обогнуло его и развеялось в воздухе. Глаза некроманта расширились от удивления и он замешкался.
Нога Пронского, как подрубленный наискось тростник, повисла на ниточке кожи. Когда Виталий рухнул на землю, прозвучал сигнал окончания поединка. Напоенный жаждой крови, Бес не сразу опомнился и чуть было не убил некроманта, но вовремя успел остановить клинок. Шум толпы. По ушам сразу прошлись звуки трибун — это означало, что барьер снят.
Юрий Пронский, встав с места, гневно кидал на него взгляды и раздувал ноздри. Рустам не сдержался и, расплывшись в улыбке, поднял руки как римский гладиатор. Ему жиденько поаплодировали. Тогда Бес показал пальцем на главу некромантов и недвусмысленно провёл по горлу. Это возбудило мужскую часть клана Пронских и они тоже подорвались, бросаясь грязными оскорблениями, а довольный Рустам подначивал их жестами: «Громче, громче!»
Святому отцу
