пришлось напомнить о своём присутствии.
— Господин Каримов, если вы не прекратите это безобразие, я зачту вам ничью.
— Да ради бога, — махнул рукой бухарец и пошёл в разнос, показывая некромантам неприличные жесты.
Когда он принялся трахать воздух и выкрикивать, как вчера ночью жене Пронского было хорошо с ним, те полезли через трибуны и даже выстрелили по нему несколько раз.
— Каримов-Пронский ничья! — громко объявил оскорблённый таким поведением священник. — Поединок аннулируется и будет перепроведён через неделю. Оплату за двоих произведёт господин Каримов.
— Нет-нет-нет! — закричал вдруг очнувшийся Виталий. — Пожалуйста, святой отец, я проиграл — зачтите поражение! — в глазах Пронского читался страх, вокруг него уже суетилось три некроманта, укладывая на носилки.
— Да, я тоже думаю, что результаты спорные. Мой оппонент не раскрыл свои сильные стороны, — кивнул с пониманием Бес. — Как джентльмен я согласен подождать.
— Сука-а-а! — закричал Виталий. — Чтоб ты сдох, узкоглазый кусок… — брызгая слюной, раздирался проигравший, но вовремя прикусил язык.
— Кусок чего? — тут же поинтересовался Рустам. — Святой отец, а я же могу вызывать его на дуэль каждую неделю? Это не запрещено правилами? А то мою честь оскорбляют…
Выражение лица Пронского надо было видеть — смесь отчаяния и безысходности. Полноватый священник устало вздохнул. Бухарец отнял у него порядочно нервов своими кривляньями и задержал выход следующей пары дуэлянтов, поэтому он хотел только одного — чтобы мечник свалил уже отсюда.
— Да, технически это возможно, но…
— Вот и прекрасно, аривидерчи, — махнул ему рукой Бес. — А с тобой, пирожочек, мы ещё увидимся, — обратился он к Виталию и направился к выходу.
Там, проверяя запас стрел, ждал своей очереди Соловей. Ему предстояло сразится с отцом проигравшего, Николаем Пронским.
— Сделай из него ёжика, — похлопал друга по плечу Бес.
Глава 25
Пронские против Барятинских (НЕ ОТРЕДАКТИРОВАНО)
Книжный дом «УваровЪ», Громовец.
— Софи, иди сюда.
— Отстань, — отстранилась девушка и, нагнувшись, подняла уцелевшие листки бумаги, которых у неё под мышкой скопилось уже целая стопка, она пыталась спасти хоть что-то.
Я искал подходящие слова, но именно в этот момент моя хвалёная соображалка не знала, что делать. Я пытался выразить сочувствие, но не знал как. Странно. Никогда не считал себя чёрствым человеком.
— Давай помогу, — не найдя решения, предложил я, чтобы не стоять столбом.
Но это было как пытаться восстановить обугленный труп на котором не то что биологических тканей не осталось — кости обуглились. Книгам, стоявшим в углублениях стен, повезло не больше.
Радостная было Софи потянула спекшийся корешок на себя, но бумажная «начинка» рассыпалась в труху. Вытягивая томик за томиком она не находила ни единой целой монографии и в конце концов со злостью смахнула остатки на пол, подняв пепельное облако.
— Апчхи!
— Будь здорова, — сказал я ей и вручил свой улов — пять разрозненных листочков. — Ну из этого можно смастерить книгу шарад, — попытался я пошутить.
— Идиот, — буркнула она.
— Слушай, неужели совсем ничего не осталось? — переспросил я её, а та отрицательно покачала головой. — Да ну? А как же подвал…
— Подвал! — радостно посмотрела она на меня, глаза тут же зажглись жизнью и девушка, перепрыгивая через обломки, поспешила к тому месту, где был люк. Там она нагнулась, чтобы убрать тяжеловесный хлам: поваленный шкаф и часть каменной колонны. Красивое лицо покраснело от натуги, девушка пыхтела, но обломки даже на сантиметр не сдвинулись.
— Да погоди ты, отойди, Софи, — я взял её за локоть и оттащил. — Сейчас всё будет.
Из рунических кругов я сформировал себе голема-помощника. Не того огненно-каменного гиганта, что помогал мне избивать всяких отступников и их кодлы, а простенького двухметрового помощника.
— Вот видишь, так быстрее будет, — сказал я ей, а Софи, скрестив руки на груди, ждала, носок еë левой ноги в нетерпении отстукивал ритм.
Как я и говорил, вскоре бардак был расчищен, а железный люк открыт. Он кстати неплохо так нагрелся, потому пришлось девушку и в этот раз одёрнуть — голем сам выполнил эту работу.
Внизу же было прохладней. Я создал несколько безвредных огоньков, скрестив их со стихией ветра и пустил по комнате, чтобы осветить всё. Лампа, увы, разбилась.
— Вижу с рунами ты поладил, — Софи посмотрела на меня на сотую градуса теплее, — но оно было понятно, что в новичках долго не задержишься. Ах, слава небесам…
Она обнаружила, что запас, который не успела ещё перебрать, вразнобой валялся то тут, то там, размещённый в корзинах, на пыльных полках и просто на полу в виде пизанских башенок. От взрыва некоторые обрушились и лежали книжными сугробами.
— Ого, я думал ты отсюда всë уже перетащила, — удивился я, тут по меньшей мере тысячи две фолиантов точно имелось.
— Нет, дед был заядлым коллекционером, — ответила она, положив руку на совсем старую обложку, — а не каким не продавцом. Я изучила счета — он закупал больше, чем продавал. Тащил всё, даже совсем никому не нужные талмуды. От того и разорился. Всё, что ты здесь видишь, может быть как совсем хламом, так и чем-то редким. Но чтобы это перебрать, я не знаю… — она задумалась.
— Ты хочешь восстановить дом? — удивился я.
Она закусила губу, что-то подсчитывая, и промолчала. Тогда я предложил единственный на мой взгляд приемлемый вариант.
— Хорошо, тогда я буду твоим покупателем — хочу взять всё.
— Ты хочешь деньгами загладить свою вину? Не выйдет, Артём, после этой покупки ничего не изменится. Я просто уеду…
— Нет, я не собираюсь так поступать. Просто мне реально нужно всё это, — обвёл я руками помещение. — Перевезу в Бастион, буду читать.
