благоустроен положенным образом, сюда приезжали из города и соседних районов — вода здесь была на редкость чистая, а песок мягкий, «бархатный».
Арсен не был фанатиком пляжного счастья, шел к морю либо гонимый зноем, либо потому, что, раз уж море рядом, почему бы не окунуться разок-другой. Но в последнее время его, словно магнитом, тянуло к морю. Он садился на изъеденную ветрами и водой прибрежную плоскую скалу и, обхватив руками колени, подолгу молча глядел на синий, искрящийся под солнцем простор, едва ли догадываясь о том, что именно эта синь и этот необозримый простор притягивали его сюда, потому что они роднили его с горами… Его уже давно и невыносимо угнетали теснота улиц, гладкий асфальт, ровные, геометрически безукоризненные и монотонные кубы домов — так, что хотелось от них бежать.
Он и сейчас пошел к плоской, похожей на слоеный пирог, ноздреватой скале (на ней уже лежала чья-то пластиковая сумка с одеждой, прижатая камнем, чтобы не унесло ветром). Арсен сел на камень и стал смотреть на купающихся. Но в воде все они казались на одно лицо, и глазу не на ком было остановиться. Он разделся и вошел в воду, однако через несколько минут его опять потянуло на берег. Влажное тело мгновенно вобрало в себя прохладу незаметного до этого ветерка, стало легче дышать. Арсен лег животом на шершавый теплый камень и стал смотреть на море. Сон… он с утра не давал ему покоя… Село, вокруг горы, синие, знакомые до боли в сердце. Он снова и снова подумал о том, что, вероятно, им не следовало уезжать из села… На ум приходил последний разговор с Габриелом Арутюновичем, накануне отъезда: «Ты же там не сумеешь жить, подумай хорошенько…»
Шагах в двадцати от берега, словно богиня из пены морской, возникла молодая женщина и, отгребая воду руками, пошла прямо на него. Возможно, Арсен и не заметил бы ее среди этой массы людей, но слишком уж бросался в глаза ее купальник: он был нежно-розовый, цвета свежего, еще не устоявшегося загара, и в первое мгновение показалось, что женщина голая. Выбравшись из воды, она села на тот же плоский камень, на котором лежал Арсен. Коротко взглянув на него, вытянула из-под камня пластиковую сумочку, достала из нее полотенце, вытерлась, затем сняла с головы резиновую шапочку, рассыпав по плечам и спине вьющиеся каштановые волосы. Заметив, что Арсен смотрит на нее, она вдруг улыбнулась и заговорила:
— Простите, вы не заметили, куда ушла девочка?
— Какая девочка? — Арсен приподнялся на камне и сел.
— Я ее не знаю, молоденькая такая, в розовом сарафанчике с оборками. Я попросила ее приглядеть за моей сумкой.
— А ваши вещи все целы?
Женщина засмеялась, затем заглянула в сумку.
— По-моему, все. А что, могли бы и украсть?
Такая сногсшибательная наивность не очень вязалась с ее довольно свободными манерами.
Арсен усмехнулся и пожал плечами.
— Всякое бывает. Вон сколько людей, и все разные.
Женщина посмотрела на купающихся.
— Действительно, все разные… Сама-то я, знаете, не здешняя, живу в городе. А сюда приехала позавчера. Подруга пригласила на лето. Я приехала, а у них путевки на руках, едут в Ялту с мужем и ребенком. Позавчера же и проводила их на автобус. Теперь я как бы охраняю их квартиру.
— Вы что же, совсем одна?
— Конечно! С непривычки, правда, немного страшновато, особенно по ночам…
— Ну, бояться тут нечего. Это, наверное, самый мирный поселок на земле.
— Правда?
— Я тут живу семь месяцев и ни разу не слышал, чтобы кого-то ограбили…
Из последующего разговора, а женщина оказалась очень словоохотливой, выяснилось, что зовут ее Симой, что работает она в какой-то проектной организации.
— В какой? — спросил Арсен из вежливости.
— Где, кем, какая зарплата? — с непринужденным смехом откликнулась Сима, вложив в свои слова изрядную долю шутливой многозначительности. — Зачем углубляться? Берите то, что на поверхности, легче жить будет!
Арсен пожал плечами, не зная, принять или не принять шутку.
— А вы сами придерживаетесь этого?
— Не всегда, но часто. Вот, например, я не знаю, кто вы, но рада, что мы познакомились. А то целых три дня одиночества при моей природной общительности — это слишком тяжкое испытание. Еще бы день или два, и я непременно уехала бы! А теперь я еще подумаю… Вас не смущает моя откровенность?
Арсен ответил, что нет, не смущает, но про себя подумал: пожалуй, смущает, и немало. И не столько ее откровенность, сколько она сама, почти голая в этом дразнящего цвета купальнике, с этими зазывно сверкающими и смутно-порочными, скользкими, как ртутные капли, глазами.
— Пойду переоденусь, пока не заняли кабину. — Сима схватила пластиковую сумку и побежала в соседнюю кабину. Спустя несколько минут вернулась, одетая в простенькое ситцевое платье, расцвеченное неправдоподобно крупными астрами. — Ну вот, я и готова!
Прощаясь, Сима спросила, часто ли он приходит сюда, на пляж, и в какое время. Арсен ответил, что часто, но в разное время, как удастся.
— Ну, тогда условимся, — деловито предложила она, — если мы придем сюда в одно и то же время, то, чтобы легко друг друга найти, встретимся возле этого камня. Договорились?
Арсен пожал ее протянутую руку, она оказалась теплой и гладкой, как подушечка кошачьей лапки.
После ее ухода Арсен сидел еще некоторое время в растерянности, потом встал, войдя в море, поплыл, загребая руками воду и часто ныряя, как бы желая смыть из головы образ этой женщины. Но он не вымывался. Нахально лезли ему в глаза сильные бедра, тронутые первым, розовым, еще не успевшим потемнеть загаром, упругие выпуклости налитых грудей с сосками, темневшими под влажной тканью купальника. Арсен несколько раз пытался восстановить в памяти ее лицо, но это ему не удалось. Была лишь здоровая призывная женская плоть. Плоть женщины, лишенной лица. Арсен неожиданно рассмеялся, сообразив наконец, отчего у Симы пропало лицо…
Сима сидела на том же камне, похожем на слоеный пирог. Арсен увидел ее издали и почувствовал смутную неприязнь — он не хотел этой встречи, хотя ради нее и пришел сюда.
— Почему вы вчера не пришли? А я ждала вас!
— Не смог…
— А, понятно, жена, хозяйство… Воскресные заботы, в общем.
В тоне ее звучала очень дружеская насмешка, поэтому Арсен не обиделся. Но все же повернул разговор.
— Вы уже искупались? — На Симе было то же ситцевое платье с огромными астрами. — Или еще не раздевались? — И он стал стягивать с себя тенниску.
— Еще нет, одной неохота. Да и не успела, я пришла недавно, — сказала она, откровенно любуясь его плечами
