перебралась назад и там заглянула в кармашки, ощупала подголовники. Действовала неторопливо и уверенно. Я хотела заговорить с Гаммером, рассмеяться или притвориться, что показываю ему что-то на смартфоне, – так мы смотрелись бы менее подозрительно, но страх и нетерпение сковали меня. И я опять поймала себя на мысли, что наслаждаюсь происходящим. Изнутри рвалось весёлое буйство. Ещё чуть-чуть – и я бы начала выплясывать на парковочной площадке, петь песни. Представила эту картину и усмехнулась. Глеб с удивлением покосился на меня. Наконец я нырнула в машину вслед за Настей.
– Тухло и глухо, – отчиталась Настя. – Пока ничего.
– Ищем, – одним дыханием произнесла я.
В салоне пахло сыростью, и он почему-то показался мне чересчур просторным. Я в нём сидела маленькая, но такая неуклюжая и неповоротливая. Зачем-то схватилась за ремень безопасности, словно собралась пристегнуться. Опять хихикнула, а потом услышала шум за спиной и обмерла. Подумала, что по бамперу гневно стукнул примчавшийся хозяин пыжика. Обернувшись, увидела, что это Гаммер и Глеб открыли багажник. Я вроде бы успокоилась, но сердце продолжало колотиться, и меня немножко повело.
Настя по-прежнему возилась сзади. Я осторожно дёрнула бардачок. Заперт. Или крышка присохла. Я дёрнула сильнее. Бесполезно. Наконец дёрнула так, что чуть не оторвала крышку. Мне на колени высыпалась пачка бумажек. Проспекты, рекламки, объявления. Я не придала им значения. Сгорбившись, заглянула в бардачок. Без толку обшарила его стенки.
Настя призналась, что у неё пусто, хоть вспарывай сиденья и подголовники. Гаммер и Глеб сказали, что в багажнике тоже ничего нет. Я ещё покрутилась на месте и начала выбираться наружу – позабыла про бумажки, и они рассыпались по тротуарной плитке. Я опустилась возле них на колени. Поднимала одну бумажку за другой и заодно проскальзывала взглядом по тексту. «Янтарь-холл» приглашал на симфоспектакль «Мастер и Маргарита». «Парк янтарного периода» звал в соляную пещеру. «Приключения рядом» заманивали попрыгать на батутах и пройтись по верёвочным дорожкам. Всякое старьё прошлого и позапрошлого годов… «Дороже всех покупаем военные кортики, ёлочные игрушки на прищепке». «Продаются квартиры-студии в строящемся ЖК „Олимпия-3”». «Требуются рабочие по производству рыбных консервов на различные процессы: обработка рыбы, укладка рыбы в банки, нанизка рыбы на прутки в шпротный цех». И другие объявления – напечатанные или написанные от руки, чистенькие или явно сорванные со столба. Они все были чуточку влажные, некоторые рвались в руках. «Уборка квартиры до блеска». «Продаю поделки из янтаря». И снова брошюрки. Рестораны, аттракционы, гостиницы. На очередной брошюрке была фотография маяка. Прочитав надпись под фотографией, я затаилась.
– Ого, – прошептал Гаммер.
Он склонился надо мной и тоже читал брошюрки. Помедлив, я схватила их. Прижала к груди и поднялась на ноги.
– Чего там? – спросила Настя.
Я и не заметила, как она выбралась из машины, как проскользнула мимо меня и встала с Глебом у распахнутого багажника.
– Очередное совпадение, – промолвил Гаммер.
Ничего не объясняя, я помчалась прочь от пыжика. Глеб, Настя и Гаммер закрыли багажник, захлопнули дверь машины и поторопились за мной.
Я выскочила на Пригородную, свернула на Пионерскую и вскоре выбежала к железнодорожной станции. Хотела уйти подальше, спрятаться. Страх накатывал со спины, толкал идти дальше. Едва ли кто-то гнался за нами, но стоять на месте было невыносимо, и я устремилась в лес. Наверное, мой страх передался остальным. Они покорно шли следом. В лесу я чуточку успокоилась и задержалась перевести дыхание. Положила бумажки в рюкзачок, а брошюру с маяком показала Насте с Глебом. Её выпустил Музей Мирового океана, и под фотографией было написано: «Маяк Риндерорт в посёлке Заливино на западном берегу устья Деймы».
– Заливино! – воскликнула Настя.
– Да, – кивнула я. – Теперь мы знаем, куда ведёт третий штемпель.
Глава пятнадцатая
На западном берегу Деймы
На утренней электричке мы вернулись в Калининград. Поднявшись в мансарду я перечитала бумажки из «дряхлого пыжика». Убедилась, что к нашему делу они не относятся, и бросила их в мусорную корзину. Брошюрку с маяком, разумеется, сохранила, хотя ничего исключительного в ней не было. Музей Мирового океана лишь кратенько рассказывал о маяке и объявленном сборе средств на его реставрацию.
«Маяк построили в 1868 году в одноимённой немецкой деревушке Риндерорт. Он представлял собой угольный фонарь с линзой и поднимался с помощью ручного подъёмного механизма. В 1889 году была возведена кирпичная цилиндрическая башня с медной крышей и винтовой каменной лестницей». Вот и вся история из брошюрки, если не считать технических деталей вроде изначальной «высоты огня» и сохранившейся на кирпичах мануфактурной печати «W. JOURLAUKE». В интернете я дополнительно прочитала, что маяк погас тридцать шесть лет назад и местные жители вынесли из него всё ценное, срезали на металлолом оконные решётки, а в августе прошлого года он вместе с полуразрушенным домом маячника перешёл к Музею Мирового океана. Тогда же была напечатана брошюрка, в которой музей пообещал совместно с фондом «Благоустройство и взаимопомощь» запустить краудфандинговый сбор средств на реставрацию маяка и выдать занимательные бонусы частным инвесторам: «эксклюзивные экскурсии, путешествия на яхте, участие в параде исторических судов, включение в „Клуб друзей маяка” и пожизненное бесплатное посещение выставок».
На «Клопсе» я прочитала, что музей получил от частных инвесторов почти пять миллионов рублей. В сентябре прошлого года крупное пожертвование сделали судоремонтная компания «Варягъ» и её сотрудники. Руководство компании отдельно оплатило установку металлических дверей с элементами ковки и бронзовых ограждений маячной лампы. В музее надеялись собрать ещё больше средств, и я подумала, что будет смешно, если они получат все эти огромные миллионы, а в итоге поставят в доме маячника белые пластиковые окна и покроют его крышу металлочерепицей. Был ли Смирнов включён в «Клуб друзей маяка» и воспользовался ли он правом на бесплатные экскурсии, «Клопе» не уточнял. Я отбросила брошюрку. Если Смирнов и припрятал на маяке что-то для охотников за сокровищами, в ней об этом не упоминалось.
Я спрыгнула с кровати, схватила веник и лишний раз подмела пол в комнате. Села листать учебник математики, заглянула в тестовые задания ОГЭ, но вновь вскочила на ноги. Меня снедали недовольство и нетерпение. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. Ну, разве что в детстве, когда предвкушала свой день рождения – пронюхала, что родители купили куклу-кидза, и не понимала, почему бы им не вручить мне подарок заранее. Нет, даже то нетерпение было другим, не таким всепоглощающим. Сейчас я металась, пощипывала себя ногтями за губу, потом бухнулась на кровать и осознала: мне мало! Провести ночь в библиотечном подвале, обыскать
