после чего хозяин удалился для пересчета.
– Вы помните о своем обещании? – поинтересовался граф невзначай.
– Разумеется. – Атис протянул ему запечатанное письмо. – Там все инструкции. Вскроете, когда вернетесь с Искрой.
– Это уж как получится, – на этих словах граф взошел на борт и подал руку Эйлит.
Уже оказавшись на скользкой деревянной сходне, девчонка обернулась на Атиса и бросилась к нему, будто что-то забыв.
– Минейр. – Она протянула тонкую, словно кукольную руку. – Удачи.
– И вам. Нам обоим она пригодится. – Наместник улыбнулся и пожал ее кисть. – Я должен вам еще кое-что рассказать, пока не поздно. Та вещь, которую вам предстоит найти… Это ключ к исцелению аматов. Надеюсь, вы понимаете всю важность своей миссии.
Эйлит на мгновение задумалась, затем кивнула и одарила Атиса скромной улыбкой. Несмотря на все горести, что ей пришлось пережить, она не держала на него зла.
Атис немного постоял на берегу, наблюдая за тем, как уходит аркелль, а затем вернулся в таверну. Там он попрощался с Айрой, недовольным местным сеном, подготовил шамшир и написал короткую записку, в которой все пояснял. Затем скрепил конверт печатью наместника и сунул во внутренний карман куртки. Если все пройдет гладко, его найдут вечером, а может, и на следующий день. Это уже не имеет значения.
Пришло время умирать.
Он выбрал самое крепкое дерево, с толстыми извилистыми сучьями и красно-оранжевым стволом, таким большим, что сам наместник едва бы смог обхватить его руками. Атис нашел его на окраине Бисной гавани, на одном из холмов, открывающих вид на море. Дильхеймская сосна, самое живучее дерево северной провинции, способное выдержать и бурю, и ураган, и вес повешенного.
Он все подготовил и с присущей ему аккуратностью разложил перед собой. Жесткий кожаный ремень с пряжкой, шамшир, письмо, надежно спрятанное в кармане куртки. Меч он воткнул в землю и повесил на него кушак. Затем снял сапоги и плащ – не хотелось их портить.
Покрытая желтой хвоей земля слегка покалывала ступни. В самых темных лесных местах уже застыл ночной снег: в Дильхейме скоро начнется зима. Над Бисной гаванью висела рваная грязно-серая туча, как предвестник бури. Накрапывал дождь, и его мелкие ледяные капли впивались в морду, будто иглы.
Что ж, пора. Иначе растеряет все мужество.
Атис снял с ремня пряжку и закинул его на толстую ветку. Затем завязал узел и проверил, влезает ли морда. Идеально. Все готово.
Глядя на свисающую с дерева петлю, похожую на черную змею, он впервые за очень долгое время ощутил липкий ужас, ползущий по позвоночнику, словно паук. Правильно ли это? Несомненно. Но едва ли легко.
За годы жизни Атис не раз видел тот предел отчаяния, который ломает человека или мага, как сухую тростинку. Сводит с ума или превращает в пустую оболочку, лишь тень его самого. Атис и сам стоял сейчас у границы черной, непроглядной тьмы и готов был вот-вот шагнуть в нее, но все же что-то удерживало его здесь. Страх? Гордость? Быть может, остатки здравомыслия?
Как бы то ни было, это лучшее решение. Для всех.
Стоял он довольно долго, так что ноги уже окоченели, даже кончик хвоста замерз в стылом воздухе. Дождь усилился, стуча по макушке и стекая с носа крупными каплями. Набрав в грудь побольше воздуха, Атис залез на приготовленную колоду и надел петлю. Скрип, острый запах кожи, давящая хватка на шее. И один-единственный шаг, который разделял Атиса Аль-Амана по кличке Варан, сына акабского палача, наместника гнева Альхорова, от небытия.
Он занес ногу и поднял глаза на серый горизонт. Где-то там плыл аркелль «Средний палец», на мгновение даже показалось, что он видит удаляющуюся черную точку. Это вселяло немного надежды. Затем он закрыл глаза.
…Запах. Пряный запах лоснящейся шкуры. Кровь, сладкая свежая кровь. Лань, в глубине леса, в ста или ста пятидесяти шагах. Если пойти сейчас, охота будет удачной. Он подкрадется, ударит ее лапой, сломает хребет и…
Нет, нет, нет, нет! Только не сейчас! Когти зудели. Зубы ныли.
Убить! Разорвать на части!
Атис хотел уже отбросить ногой колоду, чтобы все прекратилось, но не успел. Все, чем он считал себя, вспыхнуло и потухло в потоке ярости и дикого голода.
Уже не он, нет, Зверь рвался из петли, пытаясь освободить шею, ремень обжигал его кожу! Наконец, освободившись, он рухнул на четвереньки. Меч, сапоги, плащ, все это стало ему безразлично, по сравнению с добычей, терпеливо ждущей его в лесу.
Охота началась.
Глава 21
Эрик
Некоторое время в Маром остроге стояла оглушительная тишина. Эрик сидел у стены, растянув ноги, вернее, в таком положении находилось его измученное и уставшее тело, разум же витал где-то далеко от земли, там, где звездный свет робко касается застывших в безветрии облаков.
Он изучал острые носки своих сапог из стертой замши, с налипшей серой пылью и царапинами. И изучал бы их вечно, если бы вид не закрыл капрал:
– Живой? – раскатистый и хрипловатый голос Шакала, похожий на скрип старых деревьев в дремучей чаще, вырвал Циглера из небытия. Вместе с сознанием в тело вернулась и боль. – Ну-ну, держись, парень.
Глаз жгло проклятым пламенем, в голову словно вогнали раскаленный штырь, и теперь с силой вдавливали в череп.
– На-ка, – капрал достал горсть желтой травы, смачно плюнул на нее и растер в ладонях. Резко запахло мятой и жимолостью. Шакал оторвал от рубахи полоску ткани, снял с глаза Эрика старую, что промокла от крови, и приложил новую. – Это цепень-трава, из нее делают цепенящий взвар. Мы держим ее на случай ранения – хорошо снимает боль в первое время. Потом, правда, тело привыкает, так что лучше держать ее на ране только первые пару часов. Прижимай сильнее, Циглер. Вот так, да.
– Спасибо, капрал, – просипел Эрик. Через несколько мгновений по глазу и вправду стала распространяться приятная прохлада. – Капрал, она… Она улетела!..
– Я видел, – мрачно отозвался он и выпрямился. Острые уши недовольно прижались к голове. – Выпорхнула, как птица.
– Надо догнать ее и остановить! – Эрик тяжело поднялся на ноги. – Пока она кого-нибудь не убила!
– И что ты предлагаешь?
– Я поеду, – решительно гавкнул Эрик и сжал здоровый кулак. – Меня она не тронет. Я смогу ее остановить.
– Ты-то? – капрал с сомнением на него взглянул. – Без руки и без глаза? Сомневаюсь, Циглер, что ты даже в седло заберешься в таком виде.
– Но капрал…
– Нет, Циглер, уж прости. – Шакал выглянул
