– Мы уже спелись, ай призьюм[62], – немного гнусаво протянув последнее слово, Антон сделал еще один мощный глоток из своего уже сильно опустевшего бокала и снова опустил его на стол. – Ну так, значит, какая у нас будет диспозиция?
– Никакой. Я просто тихо посижу в уголочке, понаблюдаю. А вы у барной стоечки приземлитесь. Она там полукругом идет. Ну, где-нибудь с моей стороны.
– За столиком головой вертеть попроще.
– Ясно.
– Ну вот и ладненько. Значит, я тогда пошел, окопаюсь там где-нибудь. Ну а ты подгребай, как вы с ней там договорились.
– О’кей. А как насчет завтра?
– Насчет завтра, нам бы лучше встретиться как-нибудь пораньше. Если это конечно, не...
– Нет проблем. Называй время, место.
– В шесть часов. В гимнастическом зале, внизу, на седьмой палубе. Там как раз и бассейнчик есть.
– Заодно и помоемся? Договорились.
– Если будут какие-то проблемы или что-то экстренное, давай эсэмэску. Лады?
– Будет исполнено, босс, – Антон снова наклонился чуть вперед и произнес заговорщицким тоном: – Часы сверять будем?
– Ну тебя к черту, – с улыбкой беззлобно выругался Олег и, пружинисто поднявшись, неторопливо отправился на выход.
XV
– Значит, представилась она тебе как Хелен Мэтью, – отдуваясь спросил Иванов, лежа на обтянутой кожей скамье и поднимая нависшую над ним штангу силового тренажера.
– Хелен Мэтью, – подтвердил его «помощник», нехотя обозначая бег трусцой на еле-еле движущейся ленте стоящей рядом беговой дорожки. Сейчас, когда он был без смокинга и всякой прочей покрывающей тело мишуры, за исключением широких и длинных, почти до колена, спортивных трусов, бросалась в глаза некоторая запущенность, даже обрюзглость его природно мощного торса, на котором уже довольно явственно были видны выпуклые контуры нижней части живота.
Они сейчас находились на самом нижнем уровне судна, а точнее, на так называемой палубе номер семь, даже, собственно, не на палубе, а в довольно ограниченном пространстве, своего рода лестничной клетки, где, помимо этого небольшого тренажерного зала, располагалось еще только одно функциональное помещение, обслуживающее прихоти пассажиров, а именно, еще более маленький по своим размерам бассейн.
Было лишь начало седьмого утра, и, кроме этих двух «спортсменов», никого больше ни в зале, ни в бассейне не наблюдалось.
– А кто она, что сказала? – продолжил расспрос «спортсмен», качающий мышцы рук и спины. – Где работает.
– Работает в Эй Пи. Все как положено, – продолжал ответствовать его коллега, имитирующий качание мышц ног.
– Кем?
– Сказала, что руководила Бюро в Париже. А сейчас едет в Штаты, на повышение.
– Руководила, так и сказала? Ты не ошибся?
– Ну, если «мэнидж зи офис» может означать нечто иное, то...
– Она в этом офисе раз в месяц появлялась, в лучшем случае.
– Хороший менеджер так и должен поступать. Его задача обеспечить, чтобы механизм работал. Я вот, когда соками занимался, наладил дело, а потом раз... ну не в месяц, в неделю, точно, в контору захаживал, не чаще.
– А ты соками занимался?
– Да я чем только не занимался. Начинал с соков, да. С сухих. «Только добавь воды». Помнишь.
– Да ты что. Серьезно?
– Серьезно. Неплохо, кстати, на них раскрутились.
– А потом?
– А потом всякое разное было. Цветмет, углеводороды.
– Нефть, что ли?
– И нефть. Пока бес не попутал – в пирамидостроители не подался. Этот грех мне, я чувствую, еще долго замаливать придется. Хотя, с другой стороны, ну вот как устоять можно было от соблазна. Когда все деньги вдруг понесли.
– Допустим, не все.
– Я, конечно, утрирую. Не все, но многие. Как будто какой-то психоз массовый. Причем люди-то в большинстве не дураки были. Соображали. Что рано или поздно все эти конструкции накроются медным тазом. И все равно несли. А потом следили, с придыханием. За сводкой фронтовых новостей. Я некоторых даже образумить хотел. В преддверии, когда все это посыпалось. Особенно стариков. Спрашивал, вы что, мол, не понимаете? Понимаем, говорят, но, кто не рискует... А один ветеран, знаешь, что сказал? Я говорит, по бабам всю жизнь шлялся, а презервативом никогда не пользовался. А почему? А потому, что секс он всегда слаще, когда не знаешь, что тебя на другом конце поджидает. Просто удовольствие или еще и барон фон Триппербах, в придачу. Вот так.
Иванов, оставив в покое штангу, переместил свое тело в сидячее положение, устало отер шею полотенцем и задумчиво вздохнул:
– Да, хомо луденс[63].
– Что?
– Я говорю, человек играющий. Эта страсть неистребима. Та же вон рулетка. Все понимают, что казино в конечном счете всегда в накладе не останется, но...
– Ну это еще, допустим, как сказать, – небрежно бросил «бегун» и, спрыгнув с дорожки и взгромоздившись на кажущийся мизерным под махиной его тела блестящий велотренажер, выразительно добавил: – Я не знаю, с кем как, а с дядей Тошей ему тягаться довольно проблематично.
– Выиграл? – Олег, прищурившись, посмотрел на него с недоверчиво-уважительной улыбкой.
– А то як же.
– И сколько снял?
– Да так, мелочовку.
– Ну а все-таки? – Иванов увидел перед собой два растопыренных пальца. – Ну ты монстр. А как наш менеджер офиса?
– А менеджер... попал-с.
– Намного?
– В вертушку сотни три спустила сразу. Потом переметнулась к картежникам. Там тоже пролет. Раза три прибегала фишек клянчить. Потом снова к столу вернулась и еще полкуска крутанула.
– Расстроилась?
– Злилась.
– На кого?
– На меня. Мы ж с ней на контрастах играли. Она черное, я красное. Она чет, я нечет.
– Но... я надеюсь, дружбе-то не конец?
– Наоборот. Я в конце ее и еще человек пять самых стойких снова в «Кристалл» затащил. Обмыть выигрыш.
– Показал? Широту русской души.
– Естественно. Залил «Периньоном». – Заметив, как его собеседник после этой фразы, качнув головой, опустил глаза, Антон слегка насторожился. – Ты чего?
– Да как-то не очень все это, конечно, красиво.
– В смысле?
– Мало того что с места сдернули, еще и в убытки тебя вводим.
