вопросом его исследования. Для Спенсера это был «вопрос вопросов» в сфере образования. «Прежде чем возникнет разумный учебный план, мы должны установить, какие предметы, необходимые для нас, следует включить в него,… мы должны определить относительную ценность знаний».[241]
Стремясь ответить на этот вопрос, Спенсер классифицировал ведущие формы человеческой деятельности в иерархическом порядке, основанном на степени их важности. Он расположил их в порядке нисходящей последовательности:
1) формы деятельности, непосредственно направленные на самосохранение;
2) формы деятельности, опосредованно служащие самосохранению;
3) формы деятельности, необходимые для воспитания потомства;
4) формы деятельности, относящиеся к политическим и социальным отношениям;
5) формы деятельности, которые составляют досуг и посвящены вкусам и страстям.[242]
Его труд продолжает исследовать человеческую деятельность с позиций естественно-эволюционной теории и, в конечном итоге, дает недвусмысленный ответ на вопрос: «Какое знание наиболее важно? — единственный ответ следующий — Наука. Это — решение всех вопросов». Объясняя свой ответ, Спенсер соотносит Науку (а в его широком толковании этого термина сюда входят как естественные и жизненные, так и социальные и практические науки) со своей пятичленной иерархией наиболее важных для жизни форм деятельности.[243] Его ответ построен на принципе, согласно которому те формы деятельности, которые занимают периферийные слои нашей жизни, должны в соответствии с этим занимать крайние места и в учебном плане; в то время как те формы деятельности, которые являются наиболее важными в жизни, должны иметь наиболее важное положение в курсе обучения.[244]
Христиане, основывающие свои взгляды по Библии, будут вынуждены отклонить выводы Спенсера, которые построены на естественной метафизике и гносеологии, но они не должны упускать из виду саму постановку вопроса, раскрывающую метод его аргументации. Важно отметить то, что христиане осознают логическое обоснование учебного плана в своих учебных заведениях. Марк Ван Дорен отмечал, что «колледж ничего не значит без учебного плана, но еще хуже, когда он имеет бессмысленный учебный план».[245]
По Спенсеру, христианский педагог должен поставить следующий вопрос: «Какие предметы нам более всего необходимо знать?» Ответ на этот вопрос, как заметил Спенсер, непосредственно ведет нас к осознанию относительности ценности знания в учебном плане. Христианские педагоги могут изучать работу Спенсера и содержащуюся в ней методологию и тем самым внести существенный вклад в решение важной задачи развития учебного плана в свете этого своеобразного мировоззрения.
Подлинные и жизнеспособные учебные планы должны развиваться вне этих позиций и должны быть совместимы со своей собственной метафизической и гносеологической основой. Следовательно, различные философские подходы, несомненно, будут формировать различные учебные планы. Глубинное значение учебного плана в христианских школах состоит в том, что он не будет перестаиваться или адаптироваться под светский учебный план, функционирующий в обществе. Библейское христианство уникально. Следовательно, основа учебного плана в христианском образовании тоже будет исключительной.
Другой важный вопрос в отношении развития учебного плана состоит в нахождении такого образа, который содержал бы весь учебный план целиком. Альфред Норт Уайтхэд отметил, что программы учебного плана обычно страдают недостатком объединяющего принципа.
Вместо этого единства мы предлагаем детям алгебру, из которой ничего не следует; геометрию, из которой ничего не следует; науку, из которой ничего не следует; историю, из которой ничего не следует; пару языков, которые никогда не изучаются; и на последнем месте литература, самая скучная из всех предметов, представленная пьесами Шекспира, с филологическими заметками и кратким анализом сюжета и характера, которые необходимо заучить. Можно ли сказать о таком списке то, что он отражает жизнь и то, что эти предметы в сердцевине жизненного процесса? Лучшее, что можно сказать о нем, что это наспех составленная таблица определяет содержание. Здесь практически нет места таким вещам как размышление о сознании мира: Образ божества едва ли только промелькнет в сознании учащегося.[246]
Загадка этой проблемы состоит в том, что до сих пор не реализована потребность в некотором всеобщем образе, в котором различные предметы учебного плана были бы собраны вместе таким образом, что все они приобрели бы определенный смысл. Мы живем в мире, в котором цельное знание разделено на отдельные фрагменты до такой степени, что порой очень трудно увидеть, как наши сферы специальных знаний соотносятся с целым. Работа С. П. Сноу «Две культуры» имеет в этой связи огромное значение.[247]
Наш мир таков, что учителя-предметники потеряли способность общаться друг с другом в следствии того, что они утратили понимание того, как относится содержание их предмета с единой истинной. Дело осложняется еще и тем, что, например, экзистенциалисты и постмодернисты отрицают внешний смысл, а философы аналитики полагают, что поскольку мы не можем раскрыть значения терминов, нам следует продолжать работать над выработкой определений наших слов и очищении нашего синтаксиса.
Поиск смысла в учебном плане и в целом в педагогической практике является основным вопросом двадцатого века. Одни видят объединяющим центром классиков, в то время как другие — потребности общества, профессионализм или науку. Однако, ни один из этих подходов не является достаточно полным и их цели обычно скорее разделительные, нежели объединительные. Кажется, мы живем в шизофреничном мире, где многие говорят то, что не имеет никакого смысла, в то время как другие основывают свои научные исследования на общеизвестных постулатах. Современные светские люди отбросили христианство как объединяющую силу и имеют тенденцию концентрироваться споря на конкретных частях своих знаний, нежели на общем знании. В результате интеллектуальная фрагментация остается огромной проблемой в поиске того, какое же знание является наиболее важным.
Для христианских педагогов эта проблема состоит несколько в ином. Они знают, какое знание является наиболее важным, потому что они стоят на службе величайших потребностей человечества. Они знают, что Библия является космическим откровением, которое переходит пределы ограниченной человеческой сферы и что она не только показывает человеческое положение, но также является лекарством для этого положения. Кроме этого, они осознают, что любое предметное содержание обретает смысл только тогда, когда оно рассматривается в свете Библии. Проблема для христианских учителей состоит не в том, что бы найти образец знания в отношении к своему центру; их проблемой является использование того, что они знают.
Очень часто учебный план христианской школы представляет собой «смесь натуралистических идей с библейской истиной». Это приводит, заявляет Габелейн, к «схоластической шизофрении, в которой строго ортодоксальная теология причудливо уживается с преподаванием нерелигиозных предметов, что почти не отличается от светских учреждений».[248] Этот вызов, противостоящий развитию учебного плана в христианской школе, требует смещения акцента внимания с частных деталей на такое положение, которое ясно и целеустремленно объединяет различные части знания в библейские рамки.
