М. (СССР), в будущем член-корр РАН; Зденек Гоштялек (Чехословакия) третий слева; в центре Джузеппе Сермонти (Италия), внесший первым значительный вклад в изучение актиномицетов; затем Мацелюх, Б. П. и Ломовская, Н. Д., генетики актиномицетов из Киева и Мосвы; крайний справа заведующий лабораторией по генетике актиномицетов из Восточной Германии Д. Ноак.
Глава 17
Наши будни и тяжёлая утрата в нашей семье
В 1975 году вышла замуж Лёнина сестра Мирочка. Лёня организовал свадебную церемонию. По совету ее мужа Ефима поехали отдыхать в г. Немиров на Украине, где он родился. Лёня поехал в отпуск после сильного бронхита. В общем, отдых не очень удался. Олечка, окончив восьмилетку по соседству с домом, поступила в новую школу с биологическим уклоном на Ломоносовском проспекте. Уровень учеников и учителей в этой школе сильно отличался от уровня в ее предыдущей школе. Там, учась хорошо, ей удавалось все домашние задания делать во время уроков, а дома только читать и играть на гитаре. Играть она научилась очень хорошо, пела много бардовских песен, ее исполнение пользовалось большой популярностью вплоть до отъезда в Америку. В новой школе ей пришлось в течение пары месяцев непрерывной работы догонять своих новых одноклассников. Тут мы почувствовали, как много значит школьное окружение. Лёня почти каждый вечер ходил встречать ее на автобусную остановку, чтобы она не шла домой одна. Нашим друзьям Фрейзонам в школьные годы наша дочка запомнилась играющей в футбол с мальчишками. В 1975 году у Миры родилась дочка Наташа. Жили они все вместе с Лёниными родителями в крошечной квартире в Черемушках.
В начале 1976 года скончалась Лёнина мама, Анна Абрамовна Фонштейн, в возрасте 72 лет в результате тяжелого осложнения после перенесенного ею гепатита. Она очень любила своих детей Лёню и Миру, и они платили ей тем же. Лёня и Мира так же сильно были привязаны друг к другу. Как-то Мира по телефону из Москвы в Америку рассказала, что Наташе, её дочке, приснился ее дедушка и Лёнин отец в течение многих лет Израиль Иосифович, который просил передать Лёне и Мире, что они с мамой их очень любят.
Миру и ее семью мы вызвали в Америку, и они с Наташей получили американское гражданство. Но сейчас они живут в Москве. Ефим работал начальником большого строительного треста, а Мирочка каждый год навещала нас с Лёней, Олей и Аней, нашей внучкой, а теперь навещает только женщин нашей семьи. Вот и сейчас мы ждем ее приезда. На дворе середина 2016 года, почти два года, как с нами нет Лёни.
Я уже описала, как мы провели наш отпуск с друзьями в 1976 году в краткой биографии Лёни, подготовленной ко дню его 80-летия в 2012 году. Привожу этот текст. Поехали целой компанией с семьей Юры Дьякова, Ниной Фонштейн с сыном Мишей, который скоро станет мужем Олечки, на турбазу в 30 км от Боровичей в край непуганых птиц. Вскоре к нам присоединился из Ленинграда Марк Левитин с женой Ирой и собакой Чарли. Их поселили в отдельный дом с пианино. Марк играл, а собака ему подпевала. Жили мы в добротных деревянных срубах. Кормили нас очень хорошо. На этой турбазе мы познакомились и подружились на всю оставшуюся жизнь с Владиком и Инной Фишманами. Они и их дети уже долгие годы живут в Америке, обзавелись большим числом внуков. Очень печально сознавать, что Инна скончалась в 2013 году после продолжительной борьбы с раком. Мы с Лёней, Олей и двумя Юриными детьми Машей и Максимом отправились вместе с группой других туристов в трехдневный поход по системе озер. Из озера в озеро лодки тащили на себе. Оказалось, что сухой паек на три дня староста группы взял водкой. Она кончилась к вечеру 1-ого дня и мужики (в основном представители научно-технической интеллигенции) поехали на лодке в деревню пополнять ее запас. Я была в смятении. С нами были дети. Но все было тихо и мирно. На следующий день съели два ведра белых грибов в собственном соку, приготовленных Инной Фишман. За этот поход каждый из нас в торжественной обстановке получил значок водного туриста СССР. Это была, пожалуй, единственная Лёнина государственная награда, не считая медали выставки ВДНХ, полученной за районирование сортов зерновых на целине. Возвращались в Москву, беря поезд штурмом, как во время эвакуации. Поезд Москва — Ленинград стоял на станции 1 минуту. Все мы были нагружены к тому же бидонами с перекрученной с сахаром малиной.
Хочу еще вспомнить отпуск на Украине под Чернобылем. Там тогда только начиналось строительство Чернобыльской атомной станции. Посоветовала поехать туда Лёнина двоюродная сестра Нэлла, которая в качестве начальника почвенной экспедиции объехала всю Украину. (Сейчас она уже много лет живет с семьей дочери в США, в городе Спрингфилде, штат Иллинойс.) Рукой было подать до очень живописной и полноводной реки Сула. Обедать ходили в хорошую столовую для строителей атомной станции.
Однажды наловили в местном пруду на удочки целое ведро карасей. Они хватали крючок без всякой наживки. Хватило всем соседям, нам и соседским кошкам. Навсегда запомнились украинские ночи с необыкновенной луной. При сравнении луны на разных континентах она всегда проигрывала украинской. Помню, что я там однажды заметила, что поехать отдыхать в Чернобыль мы уже никогда не сможем. Так и случилось.
Свадьба Лёниной сестры Миры и Ефима Грингруза, молодожёны пятая и шестой слева. Все присутствующие, к сожалению, не уместились на этой фотографии.
Глава 18
Полная событий в научной и личной жизни
В 1976 году я была занята написанием докторской диссертации. В лаборатории были защищены к этому времени, по крайней мере, пять кандидатских диссертаций: Н. Л. Гостимской, Т. А. Чиненовой, Л. К. Емельяновой, Т. А. Воейковой, М. М. Найденовой.
Интенсивно работали с актинофагом phiC31 в эти годы также Н. М. Мкртумян, В. И. Звенигородский. Вскоре В. И. Звенигородский перешел в лабораторию В. Г. Жданова. В первые годы после прихода в нашу лабораторию с фагом работал и В. Н. Даниленко. К написанию докторской диссертации я относилась очень серьезно и, как мне казалось, привела там много новых объяснений и гипотез при анализе полученных многолетних результатов. Думаю, что ее никто не читал, кроме оппонентов, хотя в нее было вложено много труда. Правда, как правило, любой труд даром не пропадает, хотя сейчас я почему-то в этом сомневаюсь. Тогда казалось, что вот достигну потолка
