И, кажется, этот звук был подобен щелчку спускового крючка. Пропасть. Бездна. Чёрная, засасывающая, вязкая трясина. Никто его не вытащит оттуда. Только она.
Туз подхватывает девчонку под бёдра. Чувствует, как стройные ножки обхватили его талию. Не раздумывая. Крепко. Уверенно.
Поймал губы, и толкнулся языком через зубки, мгновенно находя её язычок. Милая. Маленькая дьяволица. Ты сведёшь меня в могилу, детка.
Осторожно укладывает Владу на постель, и дрожащими руками дёргает за пояс халата. Вытряхивает из него девушку, и вдыхает горячий воздух сквозь стиснутые зубы. Обнаженная. Совершенная. Ненастоящая.
Проводит ладонью по груди, огибая нежные полушария. Ниже к животу. Расставляет широко пальцы, и снова стягивает, сгребая мягкую кожу.
Моя. Желанная. Горячая.
Свободной рукой проводит по её полным губам, слегка растягивая и раскрывая их. Девушка послушно открывает ротик, впуская внутрь его палец.
Блять!
Давит сильнее, чувствуя, как острые зубки впиваются в фалангу, и не сдерживает хриплое рычание.
- Владаа... – тянет, склоняясь к ней. Его шёпот скользит по её коже, вызывая волну мурашек, сползающих от затылка к пояснице. – ты - моя. Ты всегда будешь только моей.
Брюнетка слышит, но мало что понимает. В барабанных перепонках булькает кровь, что со скоростью смерча неслась по венам. Ей казалось, что она умирает. Вот так. Больно, медленно. Закипает. Ещё чуть-чуть…
- Мне так нужно. – Руслан обхватывает грудь ладонью, прокручивая пальцами сосок. – так нужно… в тебя.
Девушка привстаёт, опираясь на руки, и заворожено смотрит на то, как он стягивает с себя рубашку. Любуется. Да, она любуется тем, как под его кожей перекатываются тугие мышцы. Мужчина лязгает пряжкой ремня, и стаскивает с себя брюки вместе с бельём. Не отрывает от неё потемневшего взгляда. Не отпустит. Не сейчас.
Избавляется от одежды и просовывает ладони под её ягодицы. Рывком тянет на себя. Почти на самый край.
Опускается перед ней на колени. Мать вашу, на колени! Разводит девичьи ножки шире. Преодолевая слабое сопротивление и впитывая её шипение, когда он касается её там… проводит по складочкам языком. Нежно. Почти невесомо скользит им по влажности. Размазывает, и ударяет по набухшему клитору. Влада вскрикивает, и её пальчики сжимают простынь в кулачки. Она изгибается, словно кошка и ахает, когда к его языку присоединяется палец. Так мокро. Горячо. Открыто.
Её затылок проезжается по простыне, а рот широко открывается, когда к одному пальцу присоединяется второй, и слегка тянет.
- Господи, Руслан… - с отдышкой. Хватаясь за его плечи.
- Скажи это? – Туз поднимается с колен и подхватывает брюнетку, переворачивая ту на живот. Тянет на себя, спуская её ноги на пол. Вот она… брюнет очерчивает кончиками пальцев хрупкие позвонки и склоняется, сцеловывая её дрожь. – Скажи… как ты хочешь? Я всё сделаю…
Но, вместо слов, Влада лишь тихо, прерывисто хнычет, и снова выгибается, выставляя попку. Касаясь промежностью его каменного стояка.
Руслан протягивает руку и собирает её волосы, наматывая на свой кулак. Тянет, вынуждая выгнуться ещё сильней. Его девочка…
Толчок. И её крик, что на живую вспарывает ему грудь.
…
Гробовое молчание. Оно заставляло кровь в венах густеть. Слышать, как сердце замедляет свой ход, чувствуя неизбежность.
Она так близко. И так далеко. Он уверен, что мыслями она уже там. Пьёт кофе в местной кофейне и закусывает его круассаном. Или что там ещё едят французы?
Туз безмолвно наблюдал, как девушка прощалась с Анной. С Арсением. Ощущал на себе Анин взгляд. Тяжёлый. Вопрошающий. Осуждающий.
А что ты хочешь, что бы я сделал, чёрт возьми?! Не смотри на меня так! Не смотри. Отвернись.
По дороге в аэропорт он сует ей телефон.
- Это тебе.
А Влада всё так же, не проронив ни слова, кивает, и забирает из его рук коробку. Распечатывает и достаёт ещё один подарок.
- Спасибо. – всё же произнесла… только ему от этого не легче. – Руслан?
- М? – он отрывается от дороги, задерживая взгляд на желанных губах, чуть блестящих от светлой помады.
- Я спросить хотела…
- Спрашивай. – пожимает плечами.
- Почему… - ну же, девочка, смелее. – почему тузы ты оставил себе?
Неожиданно. Это что, не даёт ей покоя?
Брюнет не спешит с ответом. Улыбается уголком губ и опускает руку на её бедро. Не стряхнёт? Нет... лишь покосилась. Но не прогнала.
- Меня в твоей жизни не должно быть… так ведь? – Влада снова молчит. Правильно. Молчи. Потому что если я услышу в твоих словах подтекст, хоть малейший намёк на то, что ты хочешь остаться… я не отпущу. Уже точно не отпущу. Если понадобится, снова запру. На сотни замков. Прикую цепями, черт возьми. Но не отпущу. Чтобы ты не говорила. – Поэтому я забрал их…
И вновь тишина. Блядская, тяжёлая тишина, от которой внутренности начинают загнивать. От которой больно глотать раскалённый воздух. Меня не должно быть в твоей жизни. Так уж вышло.
И я постараюсь это принять. Пережевать, проглотить и переварить. И не подавиться. Не сдохнуть от ощущения пустоты внутри. Успокаивать себя мыслями, что ТЫ ЖЕ ДОЛЖЕН БЫЛ СДЕЛАТЬ ХОТЬ ЧТО-ТО ПРАВИЛЬНОЕ! Она ведь даже ещё учёбу не закончила. У неё своя жизнь должна быть.
Правильное? Для кого?
Добравшись до аэропорта, он просто потерялся. Тихо растворился в толпе, пока она предоставляла свои документы на стойке регистрации. Скрылся за живой изгородью, наблюдая, как девчонка растерянно озирается по сторонам. В поисках своего надзирателя. Не найдёшь. Иди.
Она ещё несколько минут ищет его. Прижимает к груди паспорт и билет, беспомощно оглядываясь. Поджала губки, и… блять! Возможно, ему показалось, что острый подбородок слегка задрожал.
Иди, глупая. Иди!
Пустота. Хуже, наверное, ничего нет.
Глава 47. Заключительная
Можно ли за полгода сменить жилье несколько раз? Оказывается, можно.
Обнаружить огромную сумму денег на своём банковском счете, поблагодарить отца за заботу, и первыми делом переехать. К началу лета, Влада переехала в третий раз.
Седьмой округ. И она искренне надеется, что останется здесь надолго. Хотя бы до октября.
Старый дом в стиле ар-нуво, с кованными балкончиками и керамикой позапрошлого века. Его не так просто заметить, потому что постройка спрятана в тупике. Но вид на знаменитую башню того стоил. Смущало лишь отсутствие центрального отопления, как и во всех старых домах. Но, до октября ведь будет тепло?
Кое-как ей удалось отменить свой академический отпуск, и выйти досрочно. Потому что так нужно было. Нужно было погрузиться в учёбу, догнать остальных, и раствориться в буднях. Чтобы не думать, чтобы не вспоминать. Чтобы не видеть его лицо каждый раз под опущенными ресницами.
