мотояхта «Белое безмолвие», способная проходить сквозь арктические вихри, это нечто среднее между циклонами и торнадо, там депрессия до 80 мм ртутного столба, соответственно: ветер до 100 метров в секунду.
— Это должно быть что-то апокалипсическое, мне не представить, — отреагировала она.
— Да, там страшновато, но для меня это был интересный опыт. Проверка идей, которые меняли ортодоксальные схемы силового набора корпуса и крепления обшивки, форму обитаемого пространства, совместную геометрию и размещение винтов и рулей… Мы отсняли бешеное количество видеороликов, включая протоколы измерений. Позже эти данные помогли мне делать новые проекты. Так что оно того стоило.
Жасмин Эйнштейн помолчала пару минут, задумавшись о чем-то, и спросила:
— А что дальше делали эти ветераны из Гренландии?
— Они всякое делали, в основном это репортажи из жесточайших штормов. Но усталость металла никто не отменял, и «Белое безмолвие» за дюжину лет подобной эксплуатации исчерпала ресурс живучести. После ремонта она была передана в школу Гренландской Спасательной Службы как учебная, а Инге и Ларс заказали у меня новый проект. Лодка «Белая лиса» для рейдов до середины Северного Ледовитого океана. Теперь они ловят опрокидывающиеся айсберги онлайн, и у них порядка миллиона фолловеров.
— Опрокидывающиеся айсберги? Что это?
— Это фаза эволюции айсберга. В начале от шельфового ледника откалывается монолит размером с небольшую гору, и занимает временно устойчивое положение в воде. Объем подводной части на порядок больше чем надводной. Но подводная часть тает, и фигура становится неустойчивой, так что при очередном шторме айсберг опрокидывается. Это впечатляющая сцена, которое надо поймать, оказавшись рядом, и в готовности к удару волны вытеснения, вроде цунами. Глянь какую-нибудь их запись.
— Я обязательно гляну. А что, неужели они вдвоем занимаются таким экстримом?
— Да, вдвоем. У Инге и Ларса большой опыт экстремального полярного мореходства, а недавно у них появились контракты на исследования для арктического аэрошиппинга. Сейчас это, возможно, самое перспективное направление морской логистики.
— Арктический аэрошиппинг? Ты про северный морской путь?
— Не совсем. Кроме транзита по краям Северного Ледовитого океана, стартовало новое освоение самого океана с крупными островами, которые по существу стали ничьими в результате серии Великих кризисов. Это новое Эльдорадо по всем параметрам.
— Может быть… — задумчиво отозвалась Жасмин, — …Но, Юлиан, эти твои друзья…
— Инге и Ларс, — напомнил он.
— Да, Инге и Ларс. Если они были офицерами в 1991-м, то какой у них возраст сейчас?
— Они ровесники, им по 83 года…
Тут консультант по ЯД сделал паузу и щелкнул пальцами. … — Так! Я понял, что тебя удивило. Но 6 лет назад они применили генвекторик sizif, и сейчас их биохимический возраст, я думаю, примерно 40 по усредненным параметрам.
— По-моему, — произнесла Жасмин, — в генном геронтореверсе есть нечто жутковатое.
— Мне так не кажется, — отозвался он, — у меня несколько хороших знакомых с подобной генной модификацией, и все они плюс-минус в порядке.
— Плюс-минус? — переспросила она.
— Да. Минусы это некритические побочные эффекты вроде распада связности памяти и гормональных качелей. Иногда бывает что-то вроде сенной лихорадки, но это мелочи.
— Юлиан, а ты не думаешь, что распад связности памяти похож на незаметную смерть?
— Нет, по-моему, это похоже на ретроградную амнезию после травм головы. Истории о разрушении души или испарении личности при геронтореверсе, это утки. Журналисты раздувают ужас вокруг всех не конвенциональных генвекториков, поскольку ужас это ходовой товар на медиа-рынке. Еще: политическая повестка, «войны крови», борьба с постгуманизмом, и мода отвлекать людей на вымышленные проблемы от реальных.
— Слушай, а есть ли, по-твоему, предел допустимого в таких изменениях человека?
— По-моему, нет. Хотя, разумеется, существуют технологические ограничения физики и химии. Кстати, о физике: мы выходим из полосы урагана. Впереди чистое небо.
— Что? — удивилась Жасмин, вглядываясь прямо по курсу во тьму, щедро исчерченную вспышками молний, — Я не вижу, чтобы там был просвет хотя бы на горизонте.
— Это потому, что солнце давно зашло, — невозмутимо пояснил консультант по ЯД.
…
*38. Ночь перспективных загадок и загадочных перспектив
Жасмин Эйнштейн некоторое время старалась осмыслить эту фразу (у нее получалось неуверенно, поскольку эмоциональная усталость внезапно потянула ее в сон).
— Ах да… — буркнула она, — …Но как ты без солнца определил, что впереди просвет?
— Просто: навигационные звезды стали видны.
— Ах да, звезды… Юлиан, как у тебя получается разглядеть их?
— Никак. Но на мониторе позеленела опция: корректировка по навигационным звездам. Значит, телекамеры робоцмана видят хотя бы одну базисную группу звезд. Если будет желание, то можно проверить, точна ли спутниковая навигация. Впрочем, точность на данный момент значения не имеет. Достаточно сказать, что мы чуть западнее середины Аденского залива, на курсе ост-тэн-норд.
— А-а… — протянула Жасмин, — …Куда мы придем таким курсом?
— В Индию, в Камбейский залив, через 40 часов, — невозмутимо сообщил Юлиан.
— Тогда это не то. Мне надо на остров Килмиа.
— Уточним: на остров Килмиа, называемый также Абд-эль-Кури или Малая Сокотра?
— Да, именно так.
Получив подтверждение, консультант по ЯД поиграл пальцами на клавиатуре рулевого пульта, задавая робоцману новую цель, и проинформировал:
— Время в пути примерно 10 часов. Тебе лучше отдохнуть на нижнем ярусе.
— И в шторм оставить тебя одного на рулевом мостике?
— Мы уже вышли из жесткого шторма, — спокойно сказал он, — так что я могу рулить без ассистента. Кроме того, я ведь спал всю дорогу от островов Дахлак до пролива Баб-эль-Мандеб. Теперь твоя очередь. Тем более, это твой первый шторм на малой лодке, и ты переутомилась с непривычки.
— Наверное, ты прав, — Жасмин зевнула, — только давай, все-таки, сначала договорим про допустимые изменения человека. Ты говоришь: нет пределов. Но как быть с тем, что от человека ничего не останется?
— В 1968-м Клиффорд Саймак придумал сюжет «Заповедник гоблинов», вращающийся вокруг тезиса об этическом равенстве всех существ, обладающих разумом и эмпатией. Форма тела, число лапок, способ размножения и химический состав, естественный или искусственный генезис
— не имеют значения… — выдав этот монолог, Юлиан замолчал.
— Ну, знаешь, так уж слишком радикально получается!
— Не слишком, — возразил он, — ведь все иные варианты сводятся к нелепому расизму.
— Может, так в философии, — проворчала Жасмин, — но представь на практике этическое равенство с глиняной трехглазой сороконожкой, размножающейся почкованием.
— Я могу представить, хотя это пока неактуально. Пока даже хэгстеры из Snegov-club не выходят за рамки докембрийской биоты.
— Ты дважды сказал «пока», — заметила она, — к тому же, я не знаю, кто такие хэгстеры из Snegov-club, и что такое докембрийская биота.
— Докембрийская биота, — сказал Юлиан, — существовала более 540 миллионов лет назад. Фантастические опыты природы с только что возникшей многоклеточностью. Никакие следующие эры не порождали ничего
