– Чем делиться? – на всякий случай переспросил Мияма, смирившись с насильственными ласками и даже начиная получать удовольствие.
– Делиться местом под солнцем. Хотя бы и искусственным. Если вы приехали с подобным предложением, значит, вы можете диктовать свои условия. Можете предлагать в бункер свои кандидатуры… Короче! Мы, лидеры либеральных сил, готовы предложить вам солидное вознаграждение в обмен на места в бункере. Очень солидное. Нам нужно тридцать мест. По миллиону евро за каждое.
Вероятно, у Миямы на лице было написано такое неподдельное изумление, что анонимный лидер тут же поправился:
– Ну хорошо, два миллиона. Да ладно уж, пусть будет три – на такое дело не жалко.
– А как же… – замялся обескураженный Мияма. – Как же народ? Как же идеалы? Слеза ребенка?.. Николай Гаврилович?… Николай Алексеевич?… «Вынесет все и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе?»…
– «Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе», – хмыкнул в ответ собеседник, демонстрируя знакомство со школьной классикой. – А жить-то всем хочется. И нам всем, сидящим за этим столом, в том числе. Всем есть что терять, между прочим, и не так уж мало. Вы не смотрите, что коллеги тут одеты как клошары – это все для маскировки, чтобы лишнего внимания не привлекать. За место в бункере все заплатят по полной. There is no free lunch, right?[37] Так что, принимаете наше предложение?
Мияма задумался. Торг с российскими силовиками и олигархами за места в обещанном, но пока не существующем, бункере мог кончиться очень плохо. Его жизнь и так висела на волоске, а любое лишнее движение грозило этот волосок оборвать. С другой стороны, сто миллионов долларов на улице не валяются, а если астероид все же пролетит мимо… Правда, если астероид пролетит мимо, деньги можно и вернуть, взяв только комиссионные за услуги. А если не пролетит, то вряд ли кто-то будет предъявлять претензии, не получив обещанных мест… Но если с минимальным риском…
– Я могу пытаться, – наконец сказал он, чувствуя ласковое пожатие дружеской руки между ног. – Но нет гарантий. Буду пробовать. Только попрошу маэбараи[38]. Как это?.. Заданок вперед. Пять процентов суммы. Без возвращения, конечно. А я буду пробовать.
– Идет! – легко согласился элегантный деятель оппозиции. – Вам деньги наличными?
Мияма представил себя на улицах Москвы, а затем на таможне в Шереметьево с чемоданом валюты. Картина его не вдохновила.
– Нет, лучше трансфер на мой счет в Токио-Мицубиси банк, – сказал он. – Я вам сейчас дам координат. Будем переговаривать, когда поступят деньги.
Респектабельный оппозиционер взял записку с номером счета и положил в нагрудный карман.
– Стопудово! – весело заверил он всех. – Завтра переведем с Багам. За оппозицией не заржавеет. А вы держите связь с нашими людьми. Инессу мы вам пока дадим в адъютанты. Пользуйтесь.
– Спасибо, – поблагодарил Мияма, слегка поежившись от нового жаркого рукопожатия под столом.
– Ну вот и договорились! – удовлетворенно вздохнул Антон Провальный. – Я был уверен, что демократические народы наших стран всегда могут достичь взаимопонимания. Особенно в критический момент. Давайте, господа, за это выпьем!
Вечер на том не закончился, но продолжение Мияма помнил весьма смутно. Во всяком случае, проснувшись на рассвете у себя в номере рядом с Инессой Фукс, он долго гадал, кто эта женщина и что она делает в его постели.
Глава XLII
Mission impossible
Поздно вечером во вторник на смотровой площадке небоскреба Роппонги-хиллз не было ни души. Билетерша на цокольном этаже с удивлением взглянула на неожиданных посетителей в белых марлевых масках, но продала билеты без единого вопроса. Вик и Кодзи дождались лифта, поглядывая в пол, и молча зашли в кабину, где Вик нажал кнопку с номером 55 и индексом R (roof[39]). Ровно через пятьдесят пять секунд створки раздвинулись, выпуская пассажиров из лифта. Никого, кроме них, в зале не было видно. В пяти метрах справа за столом сидел дежурный, в обязанность которого входила также проверка билетов. Он улыбнулся прибывшим и сделал приглашающий жест рукой. Вик и Кодзи слегка склонили головы в ответ и, протягивая билеты, двинулись к столу.
Отдав свой билет, Вик внезапно сильно закашлялся, схватился за грудь и перегнулся пополам. От кашля у него даже на мгновение свалилась маска с лица, так что ее пришлось подбирать с коврика. Дежурный встревоженно привстал, опершись обеими руками на столешницу. В этот момент Кодзи, оказавшийся у него за спиной, молниеносным движением руки ткнул ничего не подозревающего тучного пожилого мужчину в точку за левым ухом, а затем крепко сжал двумя пальцами третий шейный позвонок. Контролер рухнул ничком поперек стола и затих. Вик вытащил у него из кармана ключ от каптерки, чтобы открыть дверцу, но та оказалась не заперта. Вдвоем они перетащили бесчувственное тело и осторожно положили на диванчик внутри, после чего Кодзи поспешил назад и занял место за столом. В огромной ротонде по-прежнему не было ни души, но расслабляться он не собирался. На губах у импровизированного дежурного играла приветливая улыбка, а глаза над марлевой маской светились дьявольским блеском.
Тем временем Вик поднялся по узкой винтовой лесенке в центре каптерки, легко открыл защелку люка и выбрался на крышу небоскреба. Как и обещала космическая съемка, крыша была вполне окультурена: гигантские сферические антенны, трансформаторы, громоотводы и еще какие-то сооружения непонятного характера, натыканные повсюду, Вика нисколько не интересовали. Он вытащил камеру из чехла и решительно направился к южной части площадки. Камера, опущенная на двадцать метров вдоль стены, показала, что с этой стороны действительно за стеклами темнели листья растений. Вик достал аккуратно сложенную пачкой легкую капроновую веревочную лестницу, прикрепил концы к бетонной тумбе парапета и сбросил гладкие упругие ступени вниз. Проверив карабин с кольцом страховочного троса на груди и надев кожаные перчатки, он легко перекинулся через парапет и приступил к недолгому спуску. Перед глазами промелькнуло застекленное пространство смотровой площадки, и вскоре он оказался на уровне гигантских затемненных окон резиденции Хори.
Вику было не слишком комфортно, однако страха он не испытывал: летние тренировки в альпинистском лагере на Эльбрусе не прошли даром. Уверенным движением он достал из набрюшной сумки лазерный аппарат и навел на стекло. После нажатия кнопки от жерла лазера протянулась к цели красная нить. Послышалось легкое шипение, и в дюймовом органическом стекле показалась трещина, которая стала быстро увеличиваться, описывая неровный круг. Когда отверстие радиусом около полуметра было почти готово, Вик зафиксировал на гладкой поверхности две мощные промышленные присоски и резко толкнул, опрокидывая вовнутрь, но при этом поддерживая вырезанный фрагмент извне. Стекло мягко легло на застеленный паласом пол зимнего сада. Он отстегнул страховку и проскользнул в темноту, предварительно включив шахтерский фонарик на лбу.
