Открыт закрытый порт Владивосток.
Высоцкий, 1967 1
— Василий, принимай решение! — произнёс, держась за уши, мой спутник Николай. Было холодно. Минус двадцать (я утром специально смотрел по термометру за окном) — для владивостокской зимы мороз нечастый. Из-за ветра и влажности наши минус двадцать переносятся хуже честных сибирских сорока. А мы уже часа два бродили по авторынку, который растёкся по склонам нескольких сопок, насквозь простреливаемых ледяным ветром. В другое время там хорошо стоять и наблюдать за необычной рыночной формой жизни, как хорошо наблюдать за функционированием оживлённого порта или костра. Но тогда мне было не до медитации. Дело у нас было вполне конкретное: я пришёл покупать машину. Дядя Коля, профессиональный водитель старой школы, имел, в отличие от меня, инженерное соображение и растущие откуда надо руки — качества, которым я не перестаю завидовать. К тому же он — здоровенный мужик, из тех, с кем хорошо за столом, на рыбалке и на войне. Во внутреннем кармане моей куртки лежало шесть с лишним тысяч долларов, и ходить по рынку в одиночку я бы не рискнул. Только если бы совсем припёрло.
Я не был новичком и поэтому хотя бы знал, чего хочу. Никакой экзотики: обычная «Королла», без пробега по России, седан. С передним приводом, полуторалитровым двигателем марки 5А и, естественно, автоматом (ездить на коробке я не умею). Цвет был мне безразличен.
Подходящего экземпляра сразу почему-то не находилось. Я и сам уже подмёрз и был готов купить любую машину, лишь бы в ней работала печка. А у Коли на голове вообще была какая-то символическая шапочка, не прикрывавшая ушей.
— Или, может, ещё в Уссурийск съездишь?
Ехать за сто километров в Уссурийск мне не хотелось. Всё равно, думал я, во Владивостоке выбор больше. За два года крепко подсевший на автомобиль (к хорошему привыкаешь быстро), я уже недели две мазохистски истязал себя подзабытым общественным транспортом, ежеутренне борясь с соблазном вызвать такси. Да и вообще долго выбирать — не в моём характере. Поэтому мы вернулись к автомобилю, который уже осмотрели с самого начала. Он подходил мне по всем условиям, кроме одного: имел кузов типа «универсал». С сараями я себя никак не соотносил: мне по городу ездить, а не картошку с дачи возить. Но в такой мороз засомневался. Вспомнил, как знакомый обладатель «универсала» «Субару-Легаси» говорил: «Единственный недостаток “универсала” — в том, что к тебе постоянно обращаются с просьбой перевезти холодильник друзья, у которых седаны». К тому же эта «Короллка» была не обычной колхозницей на рессорах и с убогой оптикой, а гордой суперовой модификацией «L Touring Limited S» с обвесами по кругу, нестандартной решёткой радиатора, спойлером и другими приятными мелочами вроде датчика давления в шинах и подстаканников.
Мы ещё раз осмотрели этот семилетний автомобиль, привезённый из Японии, как свидетельствовали документы, около месяца назад. Заглянули под капот, повращали там с умным видом головами. Не найдя ничего криминального, завели и послушали двигатель — с ещё более умным видом.
Влезли внутрь и — продавец за рулём — сделали круг по территории рынка. Сверили номера двигателя и кузова с указанными в документах, повключали и пооткрывали всё, что включается и открывается. Обнаружив одну неработающую кнопочку и пару царапин на пластиковых бамперах, немного подвинули, как полагается, продавца в цене и пошли в строение неопределённого жанра неподалёку оформлять справку-счёт. В обмен на нажитое непосильным трудом я получил ключи, документы и пропуск на беспрепятственный выезд с рынка. Коля направился к своему ветерану «Паджерику», крепкому седому угловатому уроженцу первой половины 80-х, оставленному за оградой. А меня везла по городу новая машина. Уже третья в моей недолгой ещё автомобильной жизни. Печка в ней работала как надо, и ноги скоро отошли.
2
«Японки» начали появляться во Владивостоке в конце 70-х, в махровое брежневское время, которое его недоброжелатели называют «застоем» (с тем же успехом его можно охарактеризовать и как «стабильность» — самое популярное словечко номенклатуры путинского периода). По одному из городских преданий, первая япономарка появилась во Владивостоке в 1977 году.
В том «Ниссане-Цедрике» передвигался Валентин Бянкин — легендарный начальник Дальневосточного морского пароходства, вскоре снятый с должности и несколькими годами позже покончивший с собой.
«Ниссанов» на заре японизации Приморья действительно было необычно много. Может даже показаться, что «Тойоты» захватили бесспорное лидерство и ушли в недосягаемый отрыв несколько позже. Ниссановские «Лаурели», «Глории», «Цедрики» — красавцы представительского класса — несли в себе явные генетические черты своих предшественников из Штатов. В них было больше американских черт, нежели японских: широченные, длинные, роскошные, безумно стильные рыдваны, прячущие под необъятными капотами многолитровые пламенные моторы. Автоминимализм вместе с мёртвыми пробками, экологической паранойей и модой на мало- и микролитражки с объёмом двигателя чуть больше бутылки водки придут позже. Я и теперь остаюсь убеждённым фанатом того Большого Стиля. Машина должна быть большой, мощной и комфортной. Некоторые считают, что большим размером автомобиля компенсируют своё ущемлённое самолюбие мужчины с маленькими членами, но я знаю, что это псевдофрейдистский бред. Хотя, безусловно, автомобили имеют прямое отношение к человеческой сексуальности.
