царя, Птолемей чуть не расхохотался. Он потер кончик носа, скрывая в ладони бессовестную улыбку. Александр выглядел нелепо в плиссированной белой юбке с золотым поясом. Его обнаженный торс украшал широкий нагрудник, ушитый золотыми пластинками в форме цветков, переливающихся от розового до темно-фиолетового. Голова фараона в полосатом немесе (4) с тонким ободком и змейкой-уреем (5) на лбу величественно несла атев (6) — две короны — белую в форме кегли и цилиндрическую красную с высоким закругленным выступом сзади. Руки Александра, скрещенные на груди, держали жезл и плеть.
Рабы опустили носилки, и Александр царственно сошел на землю. Навстречу ему вышли жрецы, приветствуя его бесконечными поклонами. Сопровождаемые поющими женщинами, они несли золотую ладью с омфалоподобным фетишем, богато украшенным драгоценными камнями. Они двигались то в одном, то в другом направлении. Верховный жрец, иссохший старик, напоминающий трехсотлетнюю мумию, отделился от остальных и сделал несколько корявых шагов вперед.
— Приветствую тебя, сын Аммона! — проскрипел он, и ладья, словно голова человека склонилась перед Александром.
Пространство вокруг храма взорвалось восторженными криками. Бог Аммон признал фараона сыном, склонив в знак признания священный фетиш. Александр тоже поклонился, не решаясь сразу разогнуться. Толпы людей пали ниц в желании поцеловать землю, которой только что коснулись стопы Божественного. И только несколько македонцев, словно обглоданные стволы деревьев после пожара остались стоять, одиноко озираясь по сторонам. Жрец, не готовый к столь дерзкому неуважению, посмотрел на Александра, словно хотел прочесть ответ на его лице. Александр растерялся, но широкая подводка вокруг глаз скрыла смущение.
— Именем моего небесного отца повелеваю, встаньте! — громко скомандовал царь, подкрепляя слова жестами.
— Фараон, сын бога желает, чтобы вы поднялись! — перевел толмач, повторяя руками жесты Александра.
Клеон едва заметно повернул голову и взглянул на Гефестиона. Македонец тоже посмотрел на юношу украдкой, и легкая мимолетная улыбка блеснула в его глазах. Птолемей заметил, как Клеон на мгновение закрыл глаза в ответ на взгляд Гефестиона. «Я так и думал. Гефестион и здесь постарался, — подумал он про себя. — Хитрая бестия. И с богами сумел договориться». Потом его взор обратился к Каллисфену. Тот смотрел на происходящее отрешенно, уже обдумывая, как опишет возвышение Александра. «А этот доделает все, как нельзя лучше, — продолжал размышлять Птолемей. — Славно все складывается. Не помешает македонцу засветиться здесь в родстве с богами. Кто знает, как это пригодится в будущем. Интересно, сколько же это стоило Гефестиону, и знает ли об этом Александр. Похоже, что нет».
Тем временем царь поднялся по древним ступеням и вошел в храм вместе со стариком-мумией. Наконец, ему было позволено задать вопросы оракулу. Потянулось долгое время ожидания. Оракул, видно, не спешил дать Александру божественные ответы. Сияя улыбкой и золотом украшений, царь появился перед толпой. » Я – бог, — заезженно шептал Александр. – Бог.» С позволения сына бога, жрец известил всех об ответах оракула на два вопроса Александра. Аммон объявлял, что все убийцы смертного отца фараона наказаны, а его самого ждет господство над миром. Окрыленный и гордый, Александр пожелал принести богатые жертвы богам. Пространство, словно завертелось вокруг церемониала. Толпа плотным кольцом окружила главных участников. Это позволило Гефестиону незаметно отойти в сторону. Он довольно отвернулся, видя как Александр купается в славе.
— Ну вот, — выдохнул Птолемей, усаживаясь и вытягивая отяжелевшие ноги, — по случаю обзавелись родственниками.
— Да, — согласился Каллисфен, — и весьма влиятельными. Я это опишу, как возвышение фараона.
— Какая смертельная скука, — обреченно произнес Гефестион, откидываясь на спинку кресла и запрокидывая голову.
— Хотя бы Египет не станет головной болью. Умный народ, из двух зол выбрал наименьшее.
— Персов нет, нынешний фараон задержится здесь недолго, так что все отлично выходит. Плохо ли? А как вам Александр-фараон?
— Смешно, — резко ответил Гефестион, скрещивая на затылке ладони.
— Думаю, ты останешься не в обиде, — усмехаясь, произнес Каллисфен, — если я опущу в жизнеописании твои слова.
— Тогда отметь, что я рыдал от счастья.
— Ладно вам, — оборвал друзей Птолемей. — В политике есть понятие целесообразности. Власть македонского фараона, как ни крути, лучше любого другого, тем более персидского.
Заметив, что Гефестион исчез куда-то с торжественного ужина, Александр подозвал пажа.
— Где Гефестион?
— Мой царь, — поклонился паж и замялся, размышляя, правильно ли обратился к фараону, — Гефестион удалился в свои покои.
— Он не сказал, зачем?
— Нет.
Александр направился к дверям, но тут же понял, что нескончаемая толпа слуг-рабов следует за ним. Резко развернувшись и щелкнув пальцами, подзывая толмача, царь устало сказал:
— Скажи им, чтобы оставили меня в покое. Пока я и без их помощи в состоянии позаботиться о своей божественной особе. Когда они понадобятся, я незамедлительно сообщу.
Наслаждаясь одиночеством и тишиной, Александр шел по длинным коридорам. Резные божества снисходительно взирали со стен и колонн. Царь остановился, разглядывая барельефы. Фигуры завораживали. Столь простые в исполнении, они источали непонятный, глубокий смысл. Послания, собранные в тексты из примитивных символов, словно наделяли Александра потаенной силой. В покоях Гефестиона было тихо и сумрачно. Пройдясь по залу, царь вздрогнул, неожиданно натолкнувшись на друга. Тот полулежал в кресле, опершись согнутым коленом о подлокотник.
— Что ты здесь делаешь? — невпопад спросил Александр.
— Наблюдаю за тобой. В этом есть что-то странное?
— Просто я не ожидал.
— Раньше тебя это не удивляло. Правда, тогда ты не был богом. Ну, и как?
— Что, как?
— Богом быть. Ты доволен?
— Да.
— А что дальше, Александр? Кем еще ты хочешь стать? Ах, ну да. Я позабыл. Господство над миром, — сам себе ответил Гефестион.
— Ты что, опять пьян?
— Ну, пьян. И что? У меня есть повод. Мой Александр не каждый день становится богом. Кто знает, может быть, завтра ты и вовсе не захочешь меня слушать.
Гефестион еще отхлебнул вина.
— Царе-фараоно-бог! — расхохотался Аминторид. — Язык сломаешь!
Последние слова задели Александра.
— Разве я не заслужил этого?!
— Заслужил, — Гефестион продолжал смеяться. — Мы все заслужили.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал.
— Гефестион, к чему ты клонишь?
— Свободная вакансия была только одна, и ты сделался богом. И так высоко взлетел, что даже забыл про тех, кто все время подпирал тебя на этом пути.
— Гефестион, твой разум затуманен вином, и ты не понимаешь, что несешь.
— Я-то как раз понимаю. Спустись на землю, новоявленный бог. Мы все еще тут. Узри нас, наконец.
Александр стянул немис, тряхнул головой, теребя уставшие волосы. Он прошелся по залу, остановился, обдумывая упрек. Гефестион умел больно, очень больно задеть его. Постояв так и не найдя, что ответить, царь опустился на край ложа и, опершись руками о колени, склонил голову на грудь.
— Что, — сказал Гефестион с сарказмом, — ошейник фараона к земле тянет?
Вместо ответа Александр рванул нагрудник и отшвырнул от себя. Золотые пластины зазвенели, словно капли дождя пролились на пол.
— Так лучше?! — гневно выкрикнул царь.
— Без разницы, — ответил Гефестион. — Не то главное, что ты носишь, а то, что ты думаешь. Ты рожден свободным македонцем. Не след это забывать. Где твое свободолюбие? Где ветер, который ты всегда искал? Будь бессмертным для мира, но для нас останься смертным.
— Для чего ты говоришь мне все это?
Гефестион встал и подошел к царю.
— Ты слишком много времени шатался по пескам и превращался в бога. Фаланга за это время уже заплыла жиром. Лошади отяжелели и еле передвигают ноги, а воины обрюхатили весь Египет. Вернись в Мемфис, Александр, а то спектакль уже затягивается. Отдай приказ о выступлении или распусти войско, если не хочешь воевать. Воин лишь тогда воин, когда понимает, для чего его оторвали от дома.
— Гефестион, — начал Александр.
— Ты потеряешь войско, если не услышишь меня.
— Я не ожидал всего этого. И от кого? От тебя!
— Я мог бы и не говорить, но разве ты сам не видишь? Когда ты собираешься покорять Персию? Дорога, ведущая куда-то, еще ведет и обратно. Или ты готов вернуться назад таким же, как этот мерзкий жрец-старикашка? Кстати, а где эти несусветные толпы народа, которые вьются вокруг как назойливая мошкара? Куда ты их дел?
— Я же фараон, — смягчая голос, улыбнулся Александр. — Одно движение пальца, и их нет.
— Ну и как тебе это? — спросил Гефестион, ощупывая тугой, расшитый золотыми пластинами пояс-схенти.
— Хитон удобнее. В этой плиссированной юбке много не навоюешь. Как она
