— Не просто могут, Малла, — довольно рассмеялся его светлость, — они это уже не один раз проделывали. Не все королевы умерли своей смертью, знаешь ли…
Кошмар меня подери! Куда я попала?! Я хочу домой! В свой мир! В нашу с Орландо грязную и вонючую коммуналку. Там меня и моего ребенка хотя бы никто не хочет убить. У меня даже аппетит пропал от страха. И я застыла с ложкой в руке, так и не притронувшись к супу, который принесла Марла, крепко сбитая хмурая старуха. Она мне не особенно понравилась, в отличие от дедушки Леарда. Сразу видно, та еще стерва.
Господин Орбрен тяжело вздохнул, подошел ко мне и, развернув прямо со стулом, присел, взяв меня за руки. И заговорил с мягкой улыбкой, словно я неразумный ребенок:
— Не стоит бояться, Малла, во вдовьем поселении господина Гририха было безопасно, там шпионов нет, я проверил всех. А вспышки я прикрывал. Так что вряд ли хадоа о тебе известно.
Кошмар меня подери! Я чуть ложку не выронила. Вот ведь негодяй. Прикрывал он. А сказать мне не мог?!
— Почему вы мне не сказали?! — возмутилась я.
— Потому что я думал, что ты делаешь это нарочно. Не понимал для чего: то ли передаешь информацию в Хадоа, пряча ее в этих вспышках, то ли хочешь, чтобы тебя раскрыли, то ли у тебя есть какие-то другие цели. Тем более твои способности виделись мне гораздо менее значимыми. Кто же мог подумать, что арровы ведьмы ведут свою игру и отпаивают тебя опийным зельем. Оно очень сильно успокаивает и замедляет проявление способностей.
— Арровы ведьмы? — вмешался его светлость, — ты уверен?
— Абсолютно, — господин Орбрен мельком взглянул на герцога, — но я пока их не трогал. Правда, пришлось запереть Маллу на трое суток, чтобы спал дурман… хотя, конечно, я хотел отвезти ее в столицу. К тебе.
— Так вы… вы… вы нарочно?! — задохнулась я. Вот же день откровений. И неведомые хадоа, которых я воспринимала как сказочную пугалку, хотят меня убить. И ведьмы травили меня наркотиками. А господин Орбрен вроде как герой: спасал меня не щадя живота своего и даже в кутузку засадил ради моего блага… вот негодяй!
И опять, навлекая на мою пятую точку проблемы, тело оказалось быстрее разума. И я изо всех сил шандарахнула господина Орбрена ложкой по лбу.
— Ой! — вжалась в стул и, наконец-то, выронила ложку, — простите… я нечаянно…
На мгновение в столовой воцарила идеальная тишина. Кажется меня сейчас расстреляют… нет, у них нечем. Значит повесят. Прямо тут, в столовой на потолочной балке. Не зря этот охотничий домик сделан в стиле фахверк. Здесь очень удобно казнить бестолковых дур, не умеющих справиться со своими эмоциями.
На лбу ошалевшего от моей наглости господина Орбрена наливалась фиолетовым огромная шишка…
Первым молчание прервал его светлость. Нет, он не закричал, что меня надо казнить, не позвал стражу, чтобы бросить меня в подземелье… он зафыркал от сдерживаемого смеха, а потом не выдержал и неприлично громко расхохотался, закидывая голову назад.
— П-простит-те, — я попыталась отползти от господина Орбрена вместе со стулом. Исчезнуть. Испариться.
А он молча встал, хмуро зыркнул на его светлость, мгновенно подавившегося смехом, и так же молча сел за стол и принялся есть суп.
Я же не зала, что мне делать. Так и осталась сидеть, развернутая от стола. Только хмурая стерва-Марла появилась из ниоткуда и положила перед моей тарелкой еще одну ложку.
— Господин Орбрен, — трясущимся от страха шепотом пролепетала я, — простите, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло…
— Орбрен, — подмигнул мне его светлость, — не дуйся, от твоей Маллы даже его величеству досталось. Почти точно так же.
И он снова захохотал. Вот же… негодяй. А еще аристократ. Мог бы быть и сдержаннее… как господин Орбрен.
— Все хорошо, Малла, — сухо с каменным лицом ответил он, — ешь.
Ну, да… когда твоя жизнь висит на волоске, самое время перекусить.
Обед прошел в молчании. Только его светлость фыркал в тарелку. Когда закончилась последняя трапеза, господин Орбрен поднялся, синяка у него на лбу уже не было, и велел:
— Малла, пройдем в кабинет.
Вот и все… надеюсь, они дадут мне отсрочку на полгода… шаркая ногами по полу, я отправилась на казнь.
В кабинете, как и во всем доме, тоже стояла массивная и громоздкая мебель, тем не менее органично вписывающаяся в небольшое пространство. Наверное, потому, что ее было очень мало, как и везде: стол, книжные полки за спиной хозяина дома, занявшего свое место, и два кресла по сторонам от окна напротив.
Господин Орбрен вольготно расположился в кресле, что ближе к двери, не иначе, чтобы я не сбежала, а я осторожно присела на краешек другого.
— Малла, — его светлость, покрутил перо, — ты должна рассказать нам, что делала, когда просила у Оракула сарафаны.
— Сарафаны? — переспросила я и покосилась на хмурого господина Орбрена. Мол, чего ты? Давай уже начинай отправлять меня в кутузку.
— Об этом, — он правильно понял мой взгляд, — мы поговорим позже. И очень многое будет зависеть от того, как старательно ты будет отвечать на все остальные вопросы.
Кошмар меня подери! Вот уверена я, что в этот-то раз он меня не провоцировал. Я даже сама от себя такого не ожидала. Но как вывернул ситуацию в свою пользу! Попробуй теперь упусти какую-нибудь мелочь, которая окажется важной…
Я вздохнула и начала рассказывать. С самого начала. Раз уж им важно все до мелочей. Как купила ткань, как раскроила, как Салина меня огорчила…
— Малла, — с ехидной улыбкой перебил меня его светлость, — давай опустим подробности и сразу перейдем к самому обращению к Оракулу.
— Хорошо, — «господин, добрый полицейский», добавила про себя…
Теперь рассказ уложился в два предложения: пришла, взяла круг Оракула и, потянувшись силой, попросила.
И вот тут «добрый полицейский» показал свое истинное лицо. Мурыжил он меня целый час, задавая каверзные вопросы и записывая мои ответы на листочек. А потом довольно хмыкнул.
— Ты прав. Это она изменила статус вдов во всем Гвенаре. Но я не понимаю, как она смогла это сделать, ведь для этого нужна близкая мужская энергия равная по силе. А тогда… хм… ее у Маллы не было.
— Была, — Орбрен встал с кресла и подошел ко мне, — посмотри внимательно.
Его светлость пристально всмотрелся и выругался:
— Арр! И так давно! Я не мог это пропустить!
Я подскочила с кресла в панике. Бежать! Этот негодяй господин Орбрен сдал меня с потрохами! Я как овца на заклание сама притащилась в эту ловушку, и ведь знала, что нельзя доверять никому. А в особенности господину Орбрену.
— Тише, Малла, — поймал меня в шаге от двери негодяй, — его светлость никому не скажет.
— Никому, кроме его величества, — уточнил герцог, — ты должна нас понять, Малла. Ты не просто попросила у Оракула разрешения носить сарафаны, ты оказала влияние на все государство. И мы не можем оставить это без внимания.
