— Я должен жениться, иначе Оракула не пробудить, — его величество хмуро отпил вино из тяжелого серебряного кубка, отделанного крупными кровавыми корундами, призванными защищать содержимое от ядов.
— Должен, — уныло ответил герцог Энндорский, бездумно покачивая в руках точно такой же кубок, — только больше нет ни одной девицы, даже добрачного возраста, или женщины, в которых бы текла кровь Древних. Я перебрал всех…
— Значит плохо искал. Оракул не оставил бы нас без шанса.
— Вы шестнадцать раз вдовец! — герцог неожиданно громко опустил кубок на тяжелый стол красного дерева. — Извините. Просто я не знаю, что делать… через три месяца приедут послы из Хадоа. Без Оракула мы ничего не сможем им противопоставить. Но как найти подходящую женщину за это время, если я за три года никого не нашел… я в отчаянии, брат… Я подвел вас.
— Я уверен, ты справишься. Ты всегда справлялся. Ты ведь помнишь, что предсказал Оракул, когда мне исполнилось шестнадцать?
— Помню, — хмыкнул герцог, — Весь путь напрасен, Гвенар падет, коль брат Последней не найдет. Но Гелеара была последней. Больше нет ни одной. Я таскал тысячи девиц к Оракулу… но… никого.
— Значит надо провести всех женщин. До единой, брат… У нас есть три месяца. Если мы обяжем всех женщин пройти мимо него… мы должны успеть. У тебя полный карт-бланш. Нам нужен работающий Оракул.
— Ваше величество! — в кабинет тяжело дыша вбежал Деан, ректор Королевской Академии Наук, — ваше величество!
Он задыхался и не мог сказать ни слова. Король нахмурился. Подобное поведение было абсолютно неприемлемо. Но если Деан, который к тому же был двоюродным дядей сводной сестры поледней королевы, позволил себе подобное, значит весть была действительно важной. И его величество терпеливо ждал, когда пожилой уже ректор, согнувшийся то ли в поклоне, то ли в попытке отдышаться, сможет говорить.
— Ваше величество, мы нашли! Мы наконец-то закончили расчеты. И это может оказаться именно тем, что нам нужно.
— Расчеты? Вы про портал в Мидгард? — герцог в нетерпении встал с кресла и заметался по кабинету. Если это то, что он подумал… Это может быть выходом. Нереальным, маловероятным, но выходом.
— Да, ваше величество, ваша светлость. Мы закончили расчеты. Мы можем открыть портал в Мидгард. Но есть одно но… Ваше величество, пройти по нему можете только вы. И толкьо один раз. Туда и обратно. На большее у вас не хватит сил.
— Нет, — герцог подскочил к Деону, навис над ним и зашипел. — думайте, что предлагаете! Вы хотите использовать его величество для своих непроверенных экспериментов?! Я готов прямо сейчас обвинить вас, Деон, в государственной измене!
— Брантир, хватит! — резкий окрик его величества остановил герцога. Тот замолчал и отошел от ректора, сжимая кулаки. — Деон, мне нужны все ваши выкладки, и рассчитайте все риски. Если не будет иного выхода, я пойду в Мидгард. Бумаги должны быть у меня через неделю.
Деон поклонившись, ушел. Он выполнил свой долг. Страна получила шанс
— Ваше величество! — попытался достучаться до разума короля герцог.
— Я все понимаю, брат, — его величество прикрыл глаза, — но без Оракула я все равно потеряю Гвенар.
В пятницу вечером я волоклась с работы. Прекрасная погода навевала суицидальные мысли. Хотелось просто сдохнуть. Прямо здесь, посреди дороги.
Потому что уже наступил апрель. И хорошая солнечная погода в выходные значила только одно — придется ехать в сад и горбатиться на проклятых грядках. Ненавижу нашу фазенду, как ее называл папа. Шутя. Меня папа называл рабыней Изаурой. Был когда-то такой то ли фильм, то ли сериал. Тоже шутя, конечно. Но так, что становилось понятно, в каждой шутке есть доля правды.
Вот и сейчас мама позвонила и велела зайти к тете Клаве, которая жила рядом с моей работой, забрать рассаду. А добрая тетя Клава нагрузила меня так, что я еле-еле волокла пакеты с треклятыми растюхами. Их, кажется, было столько, что можно было бы засеять целое колхозное поле. Кроме того, мой рюкзачок был плотно забит всевозможными семенами, которые мама тоже велела забрать. Раз уж дают.
У тетя Клавы мужа парализовало месяц назад, и они решили отказаться от садово-огородных работ. Умные люди. А все лишнее добро сбагрили нам.
И вот теперь я волоклась, обливаясь потом и проклиная всех: дачу, маму, тетю Клаву, солнце и весь мир. Пакеты тащились по земле и я просто мечтала, чтобы дно не выдержало и отвалилось. Но оно, как назло, было очень крепкое.
Оставалось совсем немного, я уже видела свой подъезд и мечтала о том мгновении, когда развалюсь в своей комнате и дочитаю наконец книжку про очередную попаданку. Ах, как же я им завидовала! Короли, принцы, герцоги и графы в мужья, жаркие ночи, бесконечные портнихи и ювелиры днем… да, сначала придется немного пострадать от властного и жестокого героя, но к концу книги он всегда становится зайкой…
А мой зайка очередной раз ушел в запой. Сто раз хотела бросить этого алкоголика, но мама начинала причитать, мол, как же ты доченька одна, без мужика-то в доме. А так хоть плохонький, да свой. И еще уговаривала меня родить. Говорила, что остепениться мужик-то. Ага. Как же. Два раза.
Когда до подъезда оставались считанные пара десятков метров, мимо меня промчалась длинная, тощая девица в красной курточке. Белобрысая. И напуганная. А за ней топоча, как стадо носорогов, несся крупный и злой мужик в странном наряде и с какой-то загогулиной в руке, которая мягко светилась зеленым.
У меня аж кулаки зачесались. Нет! Ну до чего наглый, мужик проклятый. Среди белого дня дела непотребные творит. Выступать против него было бы глупо, он меня рядом с девочкой бы и закопал. И я сделала, то что показалось мне единственно разумным решением — поставила подножку, бегущему мимо бугаю, который в этот самый момент догнал таки девчонку.
Бугай ударил меня по ноге и рухнул с оглушающим грохотом. Кажется прямо на меня, потому что у меня в глазах вдруг потемнело и я потеряла сознание.
Мне снился мой любимый сон. Я попала в другой мир. Прямо в руки короля, который теперь непременно должен был на мне жениться, чтобы спасти свой мир. Ему эта идея совершенно не нравилась. И он, сверкая фиолетовыми от злости глазами, схватил меня за горло и начал душить. А потом целовать. От его поцелуев, а может от недостатка кислорода, подкосились ноги и я рухнула почти без сознания в его объятия. Он подхватил меня на руки и понес к постели. Аккуратно положил на шелковые, белоснежные и прохладные простыни и легко тряхнул за плечо:
— Эй! Э-эй! Очнись!
Я осторожно открыла глаз. Надо мной нависал давешний бугай. Увидев, что я пришла в себя, с облегчением выдохнул. И спросил:
— Ты что совсем дура?! — От такой наглости я дар речи потеряла. Нет, ну надо же! Сам на меня упал, а сам теперь еще и обзывается. — Ты зачем к нам прицепилась, а? И вот что мне теперь с тобой делать? Казнить?
