На обратном пути из новгородского похода Хенне отослал письмо в Мальборк, сообщив, что во время возвращения великого князя литовского «рязанский великий князь вышел навстречу с пятью другими князьями они принесли… присягу в подданстве». Эта встреча Витовта с великим князем рязанским Иваном Федоровичем состоялась на дороге между Минском и Смоленском, в котором великий князь литовский пробыл с 10 по 15 августа и откуда отправился Днепром через Киев в свои владения[816]. В сентябре 1428 г. великий князь литовский находился в Ковно, откуда отправил два письма магистру с благодарностью за поздравления по случаю успешного завершения новгородского похода[817].
Как видим, в 1428 г. в Рязани Витовт появиться никак не мог не только по статусным соображениям, но и физически. Так что оба докончания, и литовско-рязанское, и литовско-пронское, писались летом 1427 г. в походной канцелярии Витовта, подобно литовско-московскому договору, заключенному великим князем литовским и Василием Дмитриевичем Московским в 1407 г. во время встречи тестя с зятем в литовской Вязьме[818]. Кстати, где и при каких обстоятельствах был заключен литовско-тверской договор 3 августа 1427 г., неизвестно, но никаких сведений о визите Витовта к великому князю Борису Александровичу, нет, равно, впрочем, как и о визите тверского внука к литовскому деду.
Ни рязанский, ни пронский князья не приняли участия в новгородском походе 1428 г., хотя договоры, заключенные всего годом ранее, казалось, прямо их к тому обязывали[819]. Очевидно, визит к победителю с выражением лояльности Витовту стал формой реализации закрепленных докончанием «служебных» отношений Рязани и Пронска к Литве. Впрочем, к осаде в 1422 г. орденского замка Голуб великий князь литовский привлек и тверичей, и москвичей[820], как будто бы не связанных в тот момент договорными отношениями с великим князем литовским.
Возвращаясь ко второй встрече, 1428 г., отметим, что если в 1427 г. Витовт подписал договоры с двумя великими князьями, рязанским и пронским, то год спустя в Литве с ним встречался один великий князь, рязанский, в сопровождении неких «пяти князей». Очевидно, на встречу с Витовтом Ивана Федоровича сопровождали князья-родственники, но источники не упоминают братьев великого князя рязанского. Следовательно, речь должна идти о более дальней родне.
С некоторой долей уверенности можно предположить, что это были четыре пронских князя, великий князь Иван Владимирович, двоюродный брат рязанского князя[821] с сыновьями, князьями Федором, Иваном Нелюбом и Андреем Сухоруком Ивановичами[822], двоюродными племянниками Ивана Федоровича. Кто был пятым из «князей», неясно, возможно, неизвестный источникам сын рязанского князя от первого брака[823]. И здесь характерно то, что, несмотря на титулование еще годом ранее и рязанского, и пронского князей «великими», именно рязанский князь выделяется первенствующим среди прочих. В «Похвале Витовту» того же 1428 г. среди великих князей, якобы служивших Литве, пронский князь вообще не упоминается[824].
История политических взаимоотношений родственных княжеских домов, собственно рязанского и пронского, берущих начало от единого корня еще в первой половине XIII в.[825], далеко выходит за рамки настоящей публикации и частично рассматривалась в гл. 1 настоящей публикации. В интересующий нас период соперничество рязанских и пронских князей выглядело односторонне и сводилось к попыткам последних овладеть столом в Переяславле Рязанском (мы не знаем ни одной противоположной попытки, рязанских князей, овладеть Пронском). Политическая же составляющая рязанско-пронского соперничества выглядела как попытка пронских князей повысить свой статус с княжеского до великокняжеского. Понятно, что в своих претензиях пронские князья, так или иначе, должны были опираться на поддержку более могущественных соседей.
Первым великим князем среди рязанских Рюриковичей титулуется Олег Иванович, первым же великим князем пронским – его двоюродный брат, Владимир Ярославич – Дмитриевич[826], причем, что важно, в документе литовско-московских сношений, перемирной грамоте великого князя Ольгерда с великим князем московским Дмитрием Ивановичем 1372 г.[827]. Тогда же, между 1371 и 1372 гг., пронский князь занял, судя по всему, по воле Москвы, на короткое время Переяславь-Рязанский и именно с этим пребыванием на великокняжесколм столе В. Д. Назаров связывает обретение Владимиром Ярославичем – Дмитриевичем Пронским и, забегая вперед, отметим, его наследником на пронском столе, Иваном Владимировичем, титула великого князя[828].
