бумаги и попивая красное вино. Тарелка из-под ужина пустовала. Весь остальной дом окутало темнотой и холодом. Это я убедила Чарли, что незачем тратить деньги на обогревание и свет в комнатах, в которых мы не бываем.
– Вот ты где, – сказал он. – Как ты?
– Как будто в моей голове взорвалась ракета, – ответила я, потирая виски.
– Тебе что-нибудь принести?
– Не надо, я сама, – я подошла к раковине, налила себе стакан воды и взяла пару таблеток парацетамола с подоконника. – Извини, что так получилось.
– Иди сюда, садись, – он похлопал по барному стулу рядом с собой. – Подогрею тебе ужин.
Я помотала головой.
– Спасибо, я не очень голодна.
Я положила телефон на кухонную стойку и закатала рукава.
– Как там Лиз?
– Чуть лучше. Год выдался трудный – стоило ей разобраться с Мэдди, как случилось вот это с ее мамой.
Чарли встал, обнял меня и чмокнул в макушку.
– Не переживай, она справится. У нее хорошая группа поддержки.
Я понежилась в его объятиях, а потом заметила, что он рассадил все бумажные фигурки.
– Извини, что не помогла, – я кивнула на стол.
– Ничего страшного. Нам только нужно обсудить пару позиций, чтобы мои члены семьи не развязали между собой третью мировую, – улыбнулся он. – Но это может подождать до завтра.
– Кстати, об этом, – я повернулась к нему. – Я пообещала Лиз, что снова загляну к ней, а еще мне нужно повидаться с Мэри.
– Зачем тебе Мэри?
Я глубоко вздохнула, набираясь смелости рассказать ему про конференцию.
– Она попросила подменить ее на конференции в Париже на следующих выходных. Я поеду на конференцию по вопросам иммиграции и буду выступать с семинаром.
Чарли сел на стул.
– Ты что?
– Я надеялась, ты поймешь. Я помогаю не только Мэри, но и себе – это же такая возможность.
Он склонил голову набок.
– А как же наши свадебные дела?
– Может, отложим нашу поездку на следующие выходные?
Чарли стиснул челюсти, на лбу выступила венка.
– Не хочу показаться эгоистичным, но неужели нельзя найти кого-то другого? Это же просто лекция.
– Это не «просто» лекция, – возмутилась я. – Это мой шанс доказать… Доказать…
– Доказать что, Эбби?
Я баюкала стакан воды в руках, не в силах закончить предложение.
– Я понимаю, что Лиз – твоя лучшая подруга и ты хочешь ее поддержать, но я не могу взять в толк, почему именно ты должна ехать в Париж. У нас есть еще три квалифицированных барристера, которые занимаются вопросами иммиграции.
Мэри попросила меня. Мне хочется верить, что это не потому, что я лучшая подруга Лиз, а потому, что она верит в меня и мои способности.
Чарли забрал у меня стакан, поставил его на стол и крепко сжал мои руки.
– Эбби… Мне кажется, мы отдаляемся друг от друга. Сначала у нас куча работы, теперь вся эта ситуация с Лиз, Мэдди и лекцией. Тебе кажется, что ты чем-то обязана Мэри, – он придвинулся ближе. – Но мне хочется чувствовать, что и я имею какую-то значимость. Мы, мы оба. С тех пор как ты вернулась из Стамбула, ты возвела какие-то невидимые стены. Я думал, ты будешь рада переезду, но твоя одежда лежит в чемодане, словно ты приехала погостить.
Это правда. У меня не было времени снова обдумать покупку дома. Жизнь крутилась и вертелась во всех направлениях, и я не знала, как это остановить. Но я и не заметила, что еще не разобрала свою одежду.
Мой телефон завибрировал на кухонной стойке. Я бросила взгляд на экран. Уведомление от приложения с новостями. Когда я прочитала заголовок, я резко выпрямилась на стуле: «Теракты в самом центре Стамбула». Дальше я разделила следующие слова: бомбы, стадион «Бешикташ», двадцать девять погибших, сто шестьдесят шесть раненых.
Я быстро вскочила, от чего стул со скрипом проехал по мраморному полу.
– Я передумала. Я голодна. Сбегаю за китайской едой.
– Почему бы просто не заказать доставку?
– Мне нужно подышать свежим воздухом, привести мысли в порядок.
Я хотела обойти Чарли и уйти, но он схватил меня за руки.
– Эбби, я просто не хочу, чтобы ты взваливала на себя слишком многое. Нам не нужно, чтобы та история повторялась. У Лиз есть Мэри, ее жена. Пусть она и проводит с ней больше времени и поддерживает ее. Не забывай об этом. Это не твоя работа – спасать всех подряд.
Я не ответила, только кивнула и кинулась к входной двери. Чувство вины за то, что я не объяснила, зачем ухожу, все нарастало и нарастало.
Я пошла вниз по дороге и завернула за угол, к ресторанчику, где мы обычно берем китайскую еду. У входа я достала телефон и пролистала список контактов. Палец замер над именем Оза, у меня перехватило дыхание. Гудки показались мне бесконечными.
– Эбби?
Все, нужно нажимать «отбой». Я же просто хотела узнать, жив ли он, так ведь?
– Allo? Эбби?
Его голос у моего уха – все равно что кусочек масла на горячем тосте.
Я облизнула губы, что совсем высохли из-за холодной погоды.
– Привет.
Оз вздохнул.
– Я так рад тебя слышать.
Фоном выли сирены и кричали люди.
– Я увидела новости… Хотела узнать, в порядке ли ты.
– Слава Аллаху, я в порядке. Я был на стадионе.
Я резко втянула холодный ноябрьский воздух, и он застрял у меня в горле.
– Серьезно?
– Но игра тогда уже закончилась. Я пошел домой, хотя друзья звали меня посидеть вместе. Они тоже в порядке.
Мы молчали, но я по-прежнему слышала его дыхание.
– Я хочу снова увидеться, – наконец сказал он. – Хочу извиниться за то, что сказал в кафе. Хочу объяснить, что произошло за эти годы. По телефону и по переписке это слишком сложно. Давай встретимся. Lütfen. Пожалуйста. Я не могу двигаться дальше, пока ты не узнала всю правду.
Мимо проезжали машины, проходили пешеходы, болтающие друг с другом. Их фигуры размывались, отходя на задний план, слова из разговоров до меня почти не долетали.
– Ты поедешь на конференцию по вопросам иммиграции? – вдруг спросил Оз.
Я задержала дыхание.
– Возможно. Коллега попросила меня провести семинар.
– Правда? Я тоже буду выступать с речью. Может, выпьем кофе? Обещаю, я больше не скажу ничего такого, что тебя расстроит.
И что мне отвечать? Смогу ли я с ним увидеться, не думая о том, что он сказал мне в Стамбуле? Но он прав. Нам еще многое предстоит обсудить. И в глубине души я правда хочу знать, что происходило в его жизни после того, как я увидела его на Лестер-сквер в ночь
