среди которых были, по-видимому, и вновь пришедшие саксы. Это так называемая «Аллилуйская победа» (в битве участвовало духовенство и после победы заставило воинов петь «аллилуйя»).47 Римская власть прекратилась сама собой: отозваны были легионы, и Британия, окончательно предоставленная на произвол судьбы, не устояла против соединенных нападений пиктов и скоттов с одной стороны, саксов – с другой. С 449 г. начался ряд больших переселений сюда тевтонских племен. Первыми появились здесь юты, затем саксы, англы и отчасти фризы.
Имя саксов, занимавших пространство от реки Эльбы к югу до Рейна, делается употребительным в IV в. вместе с именем франков и, подобно этому последнему, означает союз нескольких мелких племен, прежде известных своими отдельными названиями (херуски, марсы, хавки и др.). Саксы граничили с англами, также жившими в Ютландии, недалеко от Эльбы (в нынешнем Шлезвиге). Юты помещались на полуострове Ютландия, фризы по берегу Немецкого моря и на юге, по направлению к Рейну. Все они близко родственны между собой и составляли нижненемецкую ветвь тевтонскаго племени. Достоверных подробностей о набегах этих племен на Британию сохранилось весьма немного. Римские писатели совершенно умалчивают об этих событиях; мы имеем только несколько легенд, подобно рассказу о британском князе Вортигерне, подробности которых имеют весьма малую достоверность; в самом простом первоначальном виде мы встречаем рассказ у Gildas’a и потом у Беды. Гильдас упоминает имя князя Вортигерна и говорит, что последний, не бу-ду-чи в состоянии противостоять напору пиктов и скоттов, призвал на помощь англосаксонские дружины. Вследствие призыва явились два князя: Генгист и Горза, как говорит предание; имена этих князей, впрочем, не упоминаются Гильдасом. Вот некоторые подробности исторического предания о завоевании Британии тевтонскими племенами.
Древнейший авторитет для нас, как сказано, Гильдас по прозванию Мудрый, живший в первой половине VI в. и носивший сан священника в Британской церкви; в 550 г. он покинул родину и переселился в Арморику, где и написал в форме послания свое «De exidio et conquestu Britan-niae» (около 560 года) Сообщаем в извлечении его рассказ. После посольства к Аэцию бритты скоро одержали победу над врагами, что нужно приписать единственно помощи свыше. Бритты недостойны были победы и не сумели ею воспользоваться. Они были «слабы в борьбе с внешними врагами, но неукротимы в междоусобных войнах». Во время спокойствия, последовавшего за победой, среди них обнаруживается сильная деморализация, возрастает роскошь, увеличивается любовь ко лжи. «Помазывались на царство короли, но не по Богу, а из тех, кто выдавался среди других жестокостью, и немного времени спустя, избранник был умерщвляем без всякого исследования истины теми же самыми людьми, которые его помазали». Если появлялся властитель, более других кроткий и любящий правду, то на него, как будто на какого-то разрушителя Британии (Britanniae quasi subversorum), устремлялась всеобщая ненависть и бесчисленные стрелы; деморализация проникла и в среду духовенства: оно утопало в грехе, предавалось пьянству.
И вот снова приходит весть о врагах, а вместе с тем усиливаются голод и мор. Собирают совет, и начинаются рассуждения о том, что следует предпринять для отражения столь частых и зверских набегов язычников. Тогда все советники вместе с гордым вождем бриттов (Britannorum duce) Вортигерном (Гуртигерном, Gurtigerno) будто впали в ослепление и придумали такую защиту, или лучше сказать гибель, отечеству: пусть этот свирепый и ненавистный Богу и людям народ, носящий проклятое имя саксов, будет выпущен на остров, подобно волкам в овчарню, для отражения северных племен (то есть пиктов и скоттов). Было явным безумием приглашать к себе ближе тех, которые уже издали наводили страх. И вот, как будто стая детенышей, вырывающихся из логовища варварской львицы, на трех, как это у них говорится, киулах (capylis), а в переводе на наш язык – длинных кораблях (longi navi), при попутном ветре высаживаются сначала на восточном берегу острова пришельцы, призванные злосчастным тираном Вортигерном, и «впускают в землю свои страшные когти, как будто намереваясь защищать отечество, а вернее, воевать против него». Как выше сказано, их «родительница-львица (а без метафор – родина), довольная счастливой удачей первой стаи», сейчас же выслала более «многочисленную свору спутников и собак, которая прибыла на судах и присоединилась к первому отряду». Таким образом впущенные на остров, варвары потребовали себе съестных припасов; выдаваемые долгое время в изобилии припасы эти заткнули, как говорится, собачью пасть. Но затем начинаются жалобы на недостаточность припасов, намеренно преувеличиваются поводы для неудовольствия, раздаются угрозы, что если не будет оказано большей готовности и щедрости, они разорвут договор и предадут все разорению. За словами скоро последовали соответственные дела. Затем описывается наступивший погром: варвары все обращают в развалины; вся страна от моря до моря устлана трупами, лежавшими на площадях среди развалин, стен, храмов и алтарей, обрызганных кровью… Остатки несчастного населения скрываются в горах Валлиса и Корнваллиса, но и здесь иногда пришельцы настигают их и избивают толпами; иные, вынужденные голодом, добровольно выходят из убежищ и отдаются в вечное рабство (manus hostibus dolant in aevum servitum), что уже считалось великим благодеянием; другие – удаляются в заморские страны (на полуостров Арморика). Впрочем, с течением времени туземцы несколько ободрились; из разных мест, как пчелы из ульев, собираются толпы их вокруг одного вождя, вполне достойного общего доверия. Это был Амвросий Аврелиан, происходивший из знатной римской фамилии; он одержал первую большую победу над пришлыми варварами. С тех пор борьба идет с переменным счастьем. Когда писал Гильдас по прозвищу Мудрый, эта борьба была еще не кончена. Таков первоначальный рассказ о завоевании Британии англосаксами, написанный через 100 лет после событий лицом, принадлежавшим к племени побежденных и пострадавших романизованных бриттов и потому не щадившим запаса бранных слов для выражения национальной ненависти.
Достопочтенный Беда, писавший свою «Церковную историю» уже в VIII веке (около 730 г.), в сущности повторяет рассказ своего предшественника – отчасти даже буквально. Но в его время уже известны были имена других главных вождей завоевания – Генгиста и Борзы (Beda. Hist. I. XV), из которых последнее связанно даже с каким-то памятником на восточном берегу Кента. Более обильные подробности найдем мы у писателя еще несколько более позднего, именно у Ненния. Он жил в половине IX века и окончил свою «Историю Бриттов» в 858 году. Через 40 лет после прекращения римской власти в Британии там царствовал Гортигерн (Gorthigernus), у Беды – Worthigernus, который был во вражде с Амвросием и в постоянном страхе перед пиктами и скоттами. Между тем приходят из Германии три киулы, наполненные изгнанниками, среди которых находились и два брата Борза (Hors) и Генгист (Hengist). Вортигерн принял их благосклонно и дал им остров Taneth
