раз, когда он задолжал, мне пришлось сделать это снова, и тогда мне дали метамфетамин, и я взяла его, потому что это заставило меня забыть. Так что да, я помню, что Фабиано убил твоего отца, и я благодарна. На улице они рассказали мне, что с ним случилось, и все, о чем я могла думать, это то, что я хотела бы быть там, чтобы увидеть это, потому что он уничтожил меня, и из-за этого я никогда не была там для тебя. Я была ужасной матерью.
Я потеряла дар речи.
— Твой отец всегда защищал только себя. Это все, о чем он заботился, спасая свою уродливую задницу. Так что если ты скажешь мне, что Фабиано убил кого-то, чтобы защитить тебя, я скажу тебе, что могло быть хуже. Фабиано когда-нибудь заставлял тебя расплачиваться с долгами твоим телом?
— Нет, — убежденно сказала я. — Он убьет любого, кто посмеет прикоснуться ко мне.
— Хорошо.
— Эй, ты вернешься? Я заплатил тебе сорок долларов! — клиент моей матери кричал.
Мама вздохнула.
— Я должна вернуться к нему.
Я смотрела, как она поспешила обратно в спальню. Я медленно ослабила мертвую хватку на стойке.
Мне нужно было найти способ получить деньги, которые моя мать задолжала Каморре, чтобы она могла прекратить продавать свое тело. Если я буду продолжать работать на Арене Роджера, то заработаю достаточно денег, чтобы заплатить за квартиру, еду и ее наркотики. Больше ей не придется терпеть ничьих прикосновений. Я не хотела думать о том, что она сказала о Фабиано. Еще до ее слов, когда я сидела в автобусе, я задавалась вопросом, должна ли я действительно оставить его. Если я должна отказаться от шанса любви. Но резкие слова Фабиано сегодня сняли это решение с моей груди. Дело было не в любви, по крайней мере для него.
Я вытащила из кармана оставшиеся деньги, которые мне дала Шерил. У меня оставалось еще пятьдесят долларов. Немного. Но они могут превратиться в нечто большее.
Я снова схватила рюкзак и направилась обратно, радуясь тишине в спальне. Если бы мне пришлось слушать, как моя мать делает это со старым ублюдком, я бы сошла с ума.
Лицо Шерил вытянулось, когда я вошла в бар. Она бросила то, что делала, и, шатаясь, направилась ко мне, не обращая внимания на нескольких посетителей, махавших ей, чтобы она их обслужила. Мэл быстро взяла инициативу в свои руки. Шерил схватила меня за руку и потащила за барную стойку.
— Что ты здесь делаешь? Разве ты не ушла?
— Фабиано поймал меня, — тихо сказала я. Мне не нужно было, чтобы меня подслушивали. Судя по взглядам, которые бросали на меня люди, они уже говорили обо мне из-за того, что случилось с моим отцом.
— О черт. — она вздохнула. — Я же сказала.
— Понимаю.
— Знаешь, если он не позволит тебе уйти, возможно, тебе придется избить его собственным оружием. Давай, дай ему повеселиться, дай ему то, что он хочет, пока он этого больше не захочет. Не может быть настолько сложно?
Я отвернулась.
— Или он тоже какой-то садист в спальне?
Я ничего не сказала. Я знала, что Фабиано не понравится, если я буду говорить о таких вещах. По какой-то причине я не хотела предавать его доверие, и мне было неудобно говорить о них. Потому что, что бы он ни сказал во время нашей последней встречи, он проявил более мягкую сторону, когда был со мной, сторону, о которой он не хотел, чтобы люди знали. Спать с Фабиано не пугало меня по причинам, которые подозревала Шерил. В спальне он был далек от садизма.
— Я верну тебе деньги, как только Роджер мне заплатит, хорошо? — сказала я ей.
Она пожала плечами.
— Меня не волнуют деньги. Жаль, что это не помогло тебе.
Я улыбнулась. Я никогда не забуду, что она была готова помочь мне.
— Где Гриффин?
Ее брови взлетели вверх.
— Не ходи по этой дороге. Она скользкая. Ты видела, куда это привело твоего отца.
Ей не нужно было мне говорить. Я вспомнила, что случилось с моим отцом, неоднократно переживала это в ярких красках. Но после того, что мама сказала мне сегодня, я больше не переживала из-за его смерти. По крайней мере, не потому, что он ушел. Я только не хотела видеть, как Фабиано делает то, что он сделал.
— Я знаю, что такое зависимость, и не собираюсь превращать одну ставку в привычку, поверь мне.
— Никто никогда не знает. — она пожала плечами. — Он в кабинке за клеткой.
— Спасибо, — сказала я и направилась к Гриффину.
Он сидел, не отрывая взгляда от айпада, и запихивал в рот вилку за вилкой картошку фри. Я опустилась на скамейку напротив него. Он посмотрел вверх, потом вниз.
— Мне ничего не нужно.
— Я здесь не для того, чтобы принять заказ — быстро сказала я. Я протянула ему пятьдесят долларов. — Я хочу поставить против Боулдера.
Гриффин поднял седую бровь и кивнул. Боулдер выиграл все бои за последние пару недель. По слухам, он станет следующим соперником Фабиано, если выиграет сегодня. И все были уверены, что сегодня он победит.
— Один к двадцати, — спокойно сказал он.
Так много денег.
— Могу я поспорить на деньги, которых у меня нет?
— Ты можешь взять у нас кредит и использовать их для ставки, — сказал Гриффин, указывая на мое запястье. — Или ты могла бы положить это. Я бы дал тебе пятьсот.
— Он стоит гораздо больше, — пробормотала я.
Он пожал плечами.
— Тогда продай его в другом месте.
Я потрогала тонкую золотую цепочку.
— Он не продается.
Глупая. Глупая. Глупая. По какой-то глупой причине у меня не хватило духу продать подарок Фабиано.
— Просто дай мне двести в кредит.
В долгу перед Каморрой, что за день. Боулдер может проиграть сегодня. Тогда мама будет свободна, и Фабиано больше не сможет держать свой долг передо мной.
ФАБИАНО
Я посмотрел во второй раз, не веря своим глазам. Леона передавала деньги Гриффину, нашему букмекеру. Я пришел на Арену Роджера только для того, чтобы узнать, вернулась ли Леона на работу, а потом посмотреть бой Боулдера. Я направился к ним.
— Что здесь происходит?
Гриффин кивнул мне в знак приветствия.
— Зарабатываю деньги, как и положено.
Леона бросила на меня возмущенный взгляд.
— Сколько она поставила?
— Пятьдесят наличными и двести авансом против Боулдера.
Я бросил на нее взгляд. Боулдер был одним из лучших. Он следовал за мной и братьями Фальконе. Он не проиграет свой бой.
— Она не ставит, — приказал я.
