практически готов компромат на Амирана, скоро я буду подавать на развод. Ты подождать не можешь?
Подождать.
Подождать!
— Не могу, — сжимаю её локоть. — Знаешь, каково это, постоянно думать о том, что ты с ним. Что он тебя…
— Перестань! Тебе прекрасно известно, я ровным счётом ничего к нему не испытываю!
— Сути это не меняет. Ты ложишься под него.
— Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! — снова повышает голос.
— Давай мы так поступим, Насть. Ты останешься здесь, а я прямо сейчас поеду к твоему мужу. Сколько можно?
— Ты спятил? — смотрит на меня, широко распахнув глаза. — У меня там вещи и…
— Купим новые. У меня есть деньги.
— Мне не нужны твои деньги.
— Хочешь, вообще уедем вместе? Только я и ты. Вдвоём.
— А как же театр? — нервно сглатывает.
— Окей. Останемся здесь. Но ты будешь со мной, не с ним.
— Дань…
— Я ждал достаточно. С меня хватит. Ты сомневаешься в том, что я смогу забрать тебя у него? — озвучиваю внезапно впорхнувшую в голову мысль.
Задевает. Даже унижает, если называть вещи своими именами.
— Прошу тебя, прошу, — дрожа, обнимает меня, виснет на шее и покрывает лицо быстрыми, хаотичными поцелуями.
— Насть…
— Потерпи ещё чуть-чуть, я прошу тебя! Неделя, Дань. Всего неделя! У меня всё получится. Точно получится, я уверена. Обещаю тебе, что сразу уйду от него. Обещаю, Дань… — срывается в истерику, рыдает. — Пожалуйста. Пожалуйста! Прошу! Ради меня! Потерпи ещё чуть-чуть! Я же так люблю тебя! Так сильно люблю, Даня!
Любит.
Оглушила меня своим признанием.
Идиот.
Много позже я буду жалеть о том, что в тот день поддался её уговорам и не поступил так, как подсказывало сердце…
Глава 39
Настя
«Насть, пляши. Ирка пообещала, что скоро будет то, что я тебе обещала».
«Отлично. Спасибо, Дин».
«Запахло чьей-то свободой»
«:))»
Поспешно удаляю наш чат. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох-выдох.
Потерпи ещё немного, Насть. Всё обязательно получится, и скоро ты сможешь быть с Даней.
Слышу шаги нашей помощницы. Открываю глаза и убираю телефон под подушку.
— Анастасия Эдуардовна, ужин подан, — сообщает она, заглянув в мою спальню.
— Иду, — встаю с постели. Направляюсь в зал. — Мадина, Амиран не говорил, когда вернётся из командировки? — усаживаясь за длинный обеденный стол, спрашиваю, как бы между прочим.
— Мне? Нет. Это ведь всё-таки ВАШ муж, — отвечает она язвительно.
Закатываю глаза.
Нет, и всё же наша бывшая домработница нравилась мне куда больше нынешней. Эта Мадина — наглая и себе на уме. Раздражает меня очень!
— Вы точно не хотите ничего, кроме салата?
— Точно.
— Я испекла мясной пирог.
— Ты ведь знаешь, что у меня диета, — напоминаю ей уже в который раз.
Сколько можно повторять одно и то же? Или она специально, не пойму.
— Диеты — зло. Они могут помешать вам родить мужу здорового ребёнка.
— Я просила не поднимать тему детей, — с грохотом ставлю стакан с водой на стол.
— Вы молоды и думаете только о себе. Это плохо, — продолжает меня воспитывать женщина. — Карьера балерины скоротечна. Уже скоро вы не сможете скакать по сцене.
— Какая чушь! У меня ещё всё впереди.
— Ну, это только так кажется, — давит кривую ухмылку. — Поверьте. Я потому и рекомендую вам переключиться на семью и мужа. Он у вас мужчина видный…
— Это вот сейчас к чему? — перестаю жевать свой салат.
Мадина пожимает плечами.
— Ну? Говори, что хотела. Чего ты замолчала?
— Анастасия Эдуардовна, просто я, как человек опытный, вижу, что вашему мужу не хватает внимания. Обычно в таком случае мужчины начинают искать его на стороне.
— Я не сильно расстроюсь, знаешь ли. А вообще, наши с ним отношения тебя не касаются. Занимайся, пожалуйста, своими прямыми обязанностями.
— Конечно.
Снова принимаюсь за свой салат, давая понять, что эту беседу продолжать не собираюсь.
Мадина улыбается, кивает и удаляется.
Честно говоря, уже видеть не могу эти её взгляды.
Покончив с ужином, отправляюсь принять душ. Потом иду к себе. Выключаю свет и, забравшись под одеяло, наконец остаюсь наедине с собой.
В такие моменты я всегда вспоминаю дни, проведённые с Даней.
Его глаза.
Его улыбку.
Запах.
Замысловатое тату на шее.
Его мягкие, но требовательные губы.
Его прикосновения, от которых плавится моё тело.
И то, как он на меня смотрит. Совершенно по-особенному. Так, как никто и никогда на меня не смотрел…
Как же нереально хорошо с ним! Я голову теряю от его поцелуев и ласк.
Не думала раньше, что близость между мужчиной и женщиной может быть настолько приятной, волнующей и сокрушительно пленяющей.
С мужем всегда было одинаково. Он грубо забирал своё, не особо заботясь о том, что я чувствую. Ну а я… Что я? Терпела и молилась о том, чтобы это поскорее закончилось.
Ужасно.
С Даней всё совершенно не так.
Он другой и, кажется, даже немного повёрнут на том, чтобы я обязательно дошла до того состояния, когда совсем себя не контролирую. Когда начинаю постыдно стонать и выгибаться ему навстречу. Когда отправляюсь на самые небеса… Только тогда он позволяет себе расслабиться.
Честно сказать, первое время это так удивляло. Наверное, потому что собственный опыт был очень далёк от того, как всё это должно происходить.
Вне всяких сомнений, именно Даня пробудил во мне чувственность и страстность. С ним я познала себя. С ним я себя отпустила.
Вообще, о том, что меня к нему физически тянет, я поняла ещё в чёртовом бункере.
Мы лежали на кровати и впервые за свою жизнь, я ощутила к парню нечто такое, что никак не смогла объяснить позже.
Теперь, когда я влюблена в него, всё мне видится под другим углом. И та его забота. И риск, на который он в итоге пошёл ради меня.
Простила ли я ему его участие в похищении?
Да. Простила. Ведь однажды поговорив с матерью с болью в сердце поняла: отец действительно причастен к тому, что случилось с родителями Дани.
Я считала это по её реакции, нутром почуяв, что да, к сожалению, Эдуард Зарецкий — жестокий и плохой человек. Просто эта его часть всегда очень тщательно была от нас скрыта…
Переворачиваюсь на другой бок.
Не хочу об отце. Лучше думать о Дане.
Тягостно вздыхаю.
Не верится, что уже скоро я смогу открыто принимать его цветы и подарки.
Что мы сможем не скрываться от людей и появляться вместе где угодно.
Держаться за руки и жарко целовать друг друга. Тогда, когда захочется это сделать.
И никто! Никто не
