– Что это? – заговорил шериф Питкин, указывая вбок. – Вон там, у обочины? Неужто могила?
В головах свежего могильного холмика стоял простенький столбик с вырезанной на боку надписью: «БЕРЕГИСЬ ВСЯКИЙ, ПРИШЕДШИЙ СЮДА НЕЗВАНЫМ».
– Что это значит? – спросил преподобный.
– Эта женщина не в своем уме, – объяснил Уоллес. – Да, и должен вас честно предупредить: мушкет Эдварда все еще у нее.
Преподобный встревоженно взглянул в сторону фермы.
– Передумали, ваше преподобие? – участливо спросил Уоллес. – Так переждите здесь, если угодно. За это вас никто не осудит.
– Долг, – вмиг ощетинился преподобный, – велит мне убедиться, что все будет сделано, как подобает.
Шериф пришпорил коня, и повозка покатила следом за ним, свернув на короткую боковую дорогу, ведущую к дому.
Спешиваться Уоллесу пришлось с осторожностью, чтоб не потревожить рану в ноге и не показывать боли. Подстрелен бабьей рукой, прямиком в середину бедра… просто не верится! Да, рана заживает неплохо, пуля прошла чисто, навылет, но болеть ноге, особенно на ходу, еще долго. Сам он, стреляя, дал промах, и сейчас был искренне этому рад.
«Славный же будет денек!»
Сойдя с повозки, преподобный Картер уставился на остов сгоревшего хлева и замер.
– Господи, что здесь произошло?
– Как я уже говорил, здравие ума Абиты оставляет желать много лучшего, – объяснил Уоллес. – Скорее всего, хлев она подпалила сама, попросту чтоб досадить мне. Интересно, к каким еще подвигам подтолкнула ее бессильная злоба?
Шериф тоже спешился, а его помощники спрыгнули с повозки и настороженно огляделись. Вынув из-за пояса пистолет, шериф Питкин вручил его уполномоченному Харлоу.
– Просто на всякий случай. Понятно?
Помощник шерифа, кивнув, взял пистолет наизготовку. Шериф двинулся было к крыльцу, но преподобный Картер придержал его за плечо.
– Ноэ, прошу, позволь мне. Возможно, разговор со мной намного упростит дело.
Шериф, поразмыслив, кивнул и шагнул в сторону, пропуская вперед проповедника.
Его преподобие постучал в дверь.
– Абита, это я… преподобный Картер. Прошу, позволь мне войти и поговорить с тобой.
Все пятеро подождали, но ответа не дождались.
Преподобный Картер, пожав плечами, постучался в дверь снова.
– Не меня ли вы ищете? – дерзко, самоуверенно спросили сзади.
Вздрогнув от неожиданности, все обернулись. Помощник шерифа приготовился выстрелить.
Абита стояла в полудюжине шагов от крыльца, у колодца, и, подбоченившись, безмятежно разглядывала уполномоченного Харлоу. В ярко-зеленых глазах ее поблескивали озорные искорки.
– Я безоружна, а вас здесь пятеро взрослых мужчин. Меня в самом деле так уж необходимо держать на мушке?
Уоллес нахмурился. Абиту он ожидал увидеть совсем другой. Куда подевалась заплаканная, убитая горем невеста горя-злосчастья? Абита сияла, лучилась уверенностью: распущенные волосы вольно рассыпались по плечам, голос звонок и ровен…
– Убери пистолет, – велел шериф.
Уполномоченный опустил оружие, но убирать его не спешил.
Абита с улыбкой, без страха подошла к шерифу вплотную.
– Шериф Питкин, – заговорила она, протягивая ему руку. – Доброго утра. Рада видеть вас у себя в гостях.
Сбитый с толку этакой доброжелательностью, шериф, к вящему недовольству Уоллеса, обменялся с Абитой рукопожатием.
Абита, бесстрашно взглянув в глаза его помощников, кинула каждому в отдельности.
– Сэмюэл, Моисей, и вам также доброго утра.
Его преподобие сошел с крыльца. Абита, шагнув навстречу, коснулась его предплечья.
– Как чувствует себя Марта? Надеюсь, идет на поправку?
Преподобный Картер с улыбкой кивнул.
– Да, Абита, с Мартой все превосходно, и даже лучше того. Она уже на ногах и снова помогает матери по хозяйству.
– Всей душой рада слышать, – с ответной улыбкой сказала Абита.
«Что происходит? – изумился Уоллес. – Мы к ней все же не в гости приехали!»
Откашлявшись, он приготовился заговорить, но тут Абита перевела взгляд на него.
– Как твоя нога, Уоллес?
Язык Уоллеса примерз к нёбу.
– А? – только и смог сказать он.
– До меня дошли слухи, будто ты ранен. Должно быть, пирог ел, да вилку уронил неудачно?
Уоллес полоснул ее полным ярости взглядом, однако Абита не унималась.
– С ножами да вилками осторожнее нужно, – добавила она. – Попадут не в те руки – много бед могут натворить.
– Абита, а хлев? – спросил преподобный. – Что стряслось с твоим хлевом?
– Об этом лучше спросить Уоллеса, – отвечала Абита.
– Я… я… понятия не имею, о чем ты, – в растерянности залепетал Уоллес. – Откуда мне про твой хлев хоть что-нибудь знать?
«Что происходит?! – вскричал кто-то в его голове. – Она же наизнанку все выворачивает! А ну соберись, возьми дело в свои руки!»
– Абита, – как можно резче и строже сказал он, – мы здесь не ради забав собрались. Мы приехали за кукурузой. Кукуруза мне приготовлена?
– Около недели назад, – заговорила Абита, обращаясь к шерифу с его преподобием, – какие-то люди устроили налет на мой хлев. Один из них, пекот, похоронен там, наверху, у дороги. Могилу вы, думаю, по пути сюда видели.
– Да, – подтвердил преподобный Картер, – видели. И я как раз хотел спросить…
– Ладно, ладно, – в нетерпении перебил его Уоллес, – кому какое дело до мертвого краснокожего? Кукуруза. Где моя кукуруза?
– К несчастью, твоя кукуруза погибла. Сгорела вместе с хлевом. Увы, кукурузы, чтоб расплатиться с тобой, у меня нет.
«Ну, вот и славно, – подумал Уоллес. – Дела снова идут своим чередом… вот только отчего она держится и говорит так, будто ей плевать на весь свет? Похоже, тут что-то нечисто».
– Весьма сочувствую твоему горю, – сказал он вслух. – Завершить эту сделку, как хотелось бы Эдварду, было бы просто чудесно, однако сентиментальные чувства, знаешь ли – роскошь мне не по карману. Волей-неволей я вынужден поступить так, как будет лучше для нашей семьи, и для общины… и даже для тебя, Абита. Ноэ, – кивнул он шерифу, – будь другом, зачитай ей ордер.
– А? Ах, да, – спохватился шериф Питкин, словно напрочь забыл, по какому делу сюда приехал.
Вытащив из кармана камзола два сложенных листа пергамента, он пошуршал ими, развернул первый и шумно откашлялся.
– Абита, мне очень жаль, что дело так обернулось, – заговорил он, показав Абите бумагу. – Вот это – ордер на твой арест.
