– Прекрасная королева бала, – проговорил он. – Оставайтесь такой, мисс Риаз. И не смейте снимать тиару, или я разжалую вас в горничные.
– Кажется, мы давно уже решили, что кружевная наколка мне пойдёт.
Он хмыкнул.
– Балансируете на грани дерзости, как обычно. И я, по своему обыкновению, даже не подумаю оставить вас безнаказанной.
Кира слишком поздно заметила у его ног тлеющую жаровню.
На которую он только что бросил горсть благовоний. С запахом, который был ей совершенно незнаком. Жаркий, дурманящий, будоражащий – он заставил её выгнуться, потянувшись к нему.
И охнуть, когда его пальцы с томительной медленностью прошлись по её телу, задержавшись на груди.
– Готовы на всё? – негромко произнёс он.
– Да, – шепнула она. – Так кружится голова…
– Тише. Я держу вас.
Его руки и впрямь держали её под лопатки, крепко и надёжно. Словно они попали в шторм под звёздным небом, и он…
Поцеловал её.
– В этом и была задача – вскружить вам голову, – прошептал он. – Доведи я вас до экстаза, мы бы захлебнулись в потоках силы. Но для ритуала нужно совсем немного. Только вы, я, и чуть-чуть… – его голос сделался хриплым, – соблазнения.
– Вы меня уже соблазнили, – прошептала она в ответ. – Я хочу вас неимоверно.
– В этом и смысл.
– И когда ритуал будет завершён…
Тихий смех.
– Живой вы не уйдёте.
Кира расслабилась, отдаваясь в его руки и чувствуя, как благовония завладевают её существом полностью, накрывая её жаркой волной. Часть её видела себя падающей на пол и отдающейся ему без остатка; другая часть видела себя летящей. Он целовал её, и ей было хорошо и легко, как никогда: звёзды кружились над головой, невидимый ветер холодил обнажённую кожу, и темнота подземелья, скрывающая их надёжнее любых чар, даровала ей спокойствие. Она не боялась, что их застанут или прервут. Они были здесь, он и она, и важнее этого, важнее его поцелуев, его горячих губ на её губах, сейчас не было ничего.
Она сама не заметила, как потоки магии охватили их.
И магия была так велика, что закружила её, и, ахнув, Кира увидела себя, заходящую в бальный зал. Увидела себя его глазами, юную, сияющую – и обмерла от желания, которое охватило мужчину, которого она любила.
– Вы… – прошептала она.
– Шшш. Глядите.
Она почти теряла сознание от нахлынувших воспоминаний. Кира в первый раз стояла обнажённая перед ним, перепуганная, но уже тогда ловящая его желание с тайной жадностью. Танцевала перед ним у огня в его доме, обнажаясь для него по его воле, а потом по своей. Читала на его кровати книгу, написанную им самим, ласкала его обнажённое тело на вершине часовой башни, стояла с ним рука в руке на террасе среди алых фонариков, засыпая, чертила огненную руну на его запястье, целовала в щёку юного Рональда, заблудившись в переходах Серого Дома…
Она едва ощутила, как он сдвинул в сторону её бельё, лаская её. Едва ощущала, как он освободил её от одежды. Собственная нагота перед ним давно уже не смущала её: Кира развела руки, запрокинув голову, и почувствовала, как потоки магии обнимают её, обнимают их двоих. Её охватывал экстаз полёта, в котором была чувственность, но не было соединения тел, и его горячие пальцы, держащие её, не были сейчас прелюдией: они были шагом к новому воспоминанию. К будущему.
Пора было отпустить прошлое.
И, раскрывая губы, собираясь прошептать его имя, она увидела будущее, готовящееся совершиться через несколько секунд.
Увидела его, падающего бездыханным.
Их глаза встретились. Её, смертельно перепуганные, и его, такие близкие и невозможно спокойные.
– Я люблю вас, Кира Риаз, – прошептал он. – Вы будете моей женой?
Кира не успела ответить.
Лорд-ректор потерял сознание.
Он рухнул бесшумно, подхваченный магией круга в полёте. Звёзды вокруг неё погасли.
Кира упала на колени к его ногам. Вокруг неё руны гасли одна за одной: творилась магия ритуала, магия, за которой Кира едва успевала следить. Она лишь знала, что не может ничего поделать, а значит, вмешавшись, могла только сделать ещё хуже. Всё, что она могла – коснуться его…
… И с облегчением почувствовать, что магия в нём была жива. Он был жив, но…
… Он не просто потерял сознание. Это был не глубокий обморок, не неудачный эффект ритуала, кричала интуиция Киры, всё было хуже, гораздо хуже…
Последняя руна ярко вспыхнула, символизируя завершение ритуала. Кира выдохнула: сейчас она погаснет, по залу пролетит вспышка магии, и Кира больше не будет донором профессора. Всё закончится, ритуал будет формально завершён, её любимый мужчина очнётся – и вместе они…
Руна вспыхнула чёрным.
Это было невозможно. Кира видела подобное впервые в жизни.
Как и густой чёрный дым, окутывающий комнату. Дым, исходящий, казалось, из каждой точки лежащего мужчины, из его одежды, обуви, кожи. Такой же точно дым, который Кира уже видела, когда ребёнком стояла рядом с Рональдом в своём видении, защищая Райли от проклятия Тёмного Лорда.
Проклятия.
Профессор был проклят, поняла она. И проклятие высвободилось, едва они завершили высший ритуал.
Который они даже не завершили. Вспышки магии не было, и, что было хуже всего, Киру всё ещё держала клятва на крови. Ритуал, чёртов высший ритуал, им всего-то нужно было продержаться ещё полминуты, но проклятие вступило в силу, и…
Чьё это было проклятие?
Самого Тёмного Лорда?
И что теперь произойдёт?
Глава 25
Чёрный дым рассеивался. Кира, только сейчас ощутив свою наготу, заметалась в поисках одежды: если ей понадобится бежать за целителями, делать это без штанов было по меньшей мере неразумно. Горечь шевельнулась в душе, когда она застёгивала на себе чёрное воздушное бельё: она наряжалась для него, своего мужчины, а теперь он…
Что сделало с ним проклятие, и сможет ли она его снять? Кира разрывалась от вопросов, её сердце колотилось от страха, и всё, что она могла делать – сжимать руку того, кто лежал рядом с ней.
Кто только что признался ей в любви. И попросил её стать его женой.
– Да, – прошептала она, запоздало отвечая на его вопрос. – Да. Я ведь теперь по-настоящему ваша невеста, да?
Пальцы на её руке чуть сжались, и Кира чуть не умерла от облегчения.
– Конечно, – прошептал он, открывая глаза. – Мы поженимся немедленно…
Кира счастливо выдохнула.
– Как только я узнаю чуть больше о том, что только что произошло.
Его взгляд, совершенно непроницаемый, задержался на диадеме в её волосах. Кира улыбнулась.
