Джойс и Патрик смотрели телевизор, уподобляясь нормальнойсемейной парочке. Он выглядел несчастным, она – торжествовала. Все выгляделотак, как будто в доме ничего не происходило. Мы попрощались, в дверях я имзаявила:
– Громадное спасибо за великолепно проведенный вечер.
Когда я приехала домой, было уже за полночь. А ощущение былотакое, что прошло не меньше недели. Я медленно разделась, приняла горячую ваннуи забралась в постель, пытаясь как-то разобраться в своих лондонскихприключениях, рассортировать их. Состояние, которое, к счастью, не очень частоповторяется. Как сказала мне Гэй:
36. Чувственная дрель
Когда Винсент возвратился из Манчестера, мы пошли поедатьвместе с нашим знаменитым рассказчиком и другом Спиро. Чтобы сделать вечерболее интернациональным, мы заказывали только итальянские блюда. Лондон, чтовесьма интересно, является одним из городов, котором лучше всего представленыитальянские рестораны. Их в городе неисчислимое количество; только в Сохо можнодеть улицы, на которых итальянские ресторанчики буквально стоят впритык друг кдругу!
В течение всего вечера Винсент трогал и щекотал меня. Былоочевидно, что он собирался что-то сообщить мне. К несчастью, я знала, что онхотел мне поведать, и именно это сделало мою беседу со Спиро весьма трудной и,временами, абсурдной.
– Скажи мне, Ксавьера, – спросил Спиро, – тыв самом деле хорошо переносишь эту поганую английскую погоду?
– Конечно. Если ты находишься в таком стимулирующемгороде, как Лондон, кто обращает внимание на кожу?
– Кожу?
– Какую кожу?
– Ксавьера, ты сказала «кожа» вместо «погода».[1]
– Неужели? Не знаю даже, почему. Этот суп великолепен,как вы думаете?
– Да, совершенно согласен.
– Такие пальцы можно встретить только в Лондоне.
– Пальцы? – Спиро начал чуть-чуть волноваться.
– Пальцы? – повторила я, отодвигая Винсента наполдюйма от своей вагины. – Извините, Спиро, я имела в виду лапшу.
Винсент крепко держал мою руку под столом.
– Ксавьера, кажется, ты сегодня не с нами, а где-то вдругом месте, – Спиро выглядел озабоченным.
– Да нет, со мной все в порядке, Спиро. Просто думаю оследующем блюде.
– А ты его выбрала?
– Да, замечательного… петуха.[2]
– Петуха? Петух – ох, да… петух в винном соусе, –пробормотала я, злобно глядя на Винсента.
– Но ведь это же итальянский, а не французскийресторан, – заметил Спиро. – У них нет петухов в винном соусе,Ксавьера!
Винсент ангельски улыбнулся мне и по его движениям подстолом я поняла, что он застегивает молнию на своих брюках.
Во время разговора со Спиро о его пребывании в Австралии, якраем глаза заметила, что Винсент полез в карман и вытащил маленький предмет иззамши, один конец которого бахромился. Держа его в правой руке, он сталнебрежно постегивать им по левой руке. Вот тогда я поняла, что это не что иное,как миниатюрная плетка-семихвостка.
После этого разговор стал почти невозможным, а результат,произведенный легким шлепаньем, лишил меня аппетита. Я грубо толкнула Винсентапод столом, но он в ответ одарил меня нежной улыбкой.
Спиро почувствовал – что-то происходит, но отнес это за счетмоего плохого самочувствия. Я согласилась, что, действительно, немножко не всебе – при этом быстро взглянула на Винсента, дабы убедиться, что он понялдвойной смысл сказанного – и, возможно, мне следует поехать домой и лечь впостель. При моих последних словах рот Винсента растянулся в самой широкойулыбке, на какую он был способен, затем он весьма галантно предложил отвезтименя домой. Когда мы покидали Спиро, мужчины обменялись заговорщицкимиулыбками. Хм-м-м-м… Я думала, что Спиро проявил наивность…
У меня дома Винсент открыл саквояж, который взял с собой измашины, и осторожно положил на пол целый комплект кожаных ремней, плеток икнутов. Я была загипнотизирована всем этим и стояла, как была в пальто, глядяна него.
Осторожно и бережно он раздел меня. Снимая платье с плеч,Винсент заметил, что соски у меня были твердыми и натянутыми – больше отстраха, чем от чего-либо. Он не мог устоять, чтобы не ущипнуть их.
Я была готова к действию. В конце концов прелюдияпродолжалась уже два часа и моя нижняя скважина уже была достаточно мокрой. Нотраханье не входило в планы Винсента на ближайшее время, а, судя по выражениюего глаз, планы у него были.
Он бережно положил меня на кровать, на бок, и с опытностьюморского офицера (или же бойскаута) связал за спиной мои руки мягкой замшевойлентой. Затем он нагнулся за кожаным ремнем и, поднимаясь, резко и сильноударил меня рукой по заду. Именно неожиданность удара, а также боль, заставилименя закричать и потерять самообладание.
Я начала бороться изо всех сил и дрыгать ногами, а это былоименно то, чего добивался Винсент. Он спикировал на мои ноги и, удерживая их,связал быстрым движением, как что проделывает ковбой во время родео с пойманнымбычком. Связав мои ноги, он с помощью еще одного длинного ремешка соединил водно целое лодыжки и запястья. А вот это, подумала я, значительно усложниттраханье.
Затем он взял электрическую дрель! По-настоящему испуганная,я попыталась заговорить. Но горло пересохло, и я не могла произнести ни звука.Потом он взял что-то вроде длинного шампура, вставил его в дрель и началпривязывать гонкие кусочки кожи по всей его длине.
Включив дрель в розетку, Винсент надел резиновую перчатку налевую руку и взял дрель в правую. Он нажал на кнопку и стрежень дрели началвращаться, заставляя вращаться вокруг себя и кусочки кожи. Замедляя левой рукойскорость вращения, он расположил дрель примерно в тридцати сантиметрах от моеготела, и кусочки кожи начали биться о мои ягодицы.
Это было мягкое, чувственное, почти неосязаемое ощущение,своего рода кожаный массаж. Он прошелся вдоль моих ног, пока вращающиесякожаные лепестки не начали трогать подошвы. Винсент слегка ускорил вращение,еще прибавил скорость, а затем вообще убрал руку и тем самым позволил дреливращаться на полных оборотах. Лепестки стали впиваться в подошвы и укусы сталичувствительно болезненны.
Винсент стоял абсолютно прямо, и я могла видеть его пульсирующийчлен, в то время, как он следил за выражением боли на моем лице. Вскоре онзамедлил обороты дрели и поднес ее к моим грудям. И снова лепестки начали свойэлектрический массаж, сначала слегка покусывая соски, которые начали расти иудлиняться, делая мое желание более неистовым.
