Он увеличил скорость, а затем снизил ее, повторяя этотпроцесс до тех пор, пока мотор дрели не завыл, как полицейская сирена. Ритмвращения дрели соответствовал ритму траханья, и тело начало по-настоящемуизнывать по члену в моей вагине, но коварный Винсент заготовил еще один трюк.
Он просунул правую руку между моими бедрами и снова взялдрель; рука прижималась к губам вагины, а шампур с лепестками был направлен всторону моей головы. Он снова нажал кнопку и вибрация через его руку передаласьна мою вагину. Лепестки бились о мой живот и груди, и я стала извиваться,словно червяк, почувствовав, как весь мир начал смещаться вниз по направлению кмоему тазу.
Я прижималась к его руке судорожными, безудержными рывками.Видя, что я приближаюсь к оргазму, он начал с силой массажировать кольцевоймускул моего заднего прохода. Мне уже было наплевать, что я связана по рукам иногам. Мне было начхать на все, кроме той силы, которая властно вела меня коргазму.
Дрель работала на полную мощь, лепестки хлестали все моетело, в то время как рука Винсента все глубже забиралась и мое заднееотверстие. Оргазм уже почти настиг меня, и я задергалась в финальной судороге,как вдруг Винсент выключил мотор и отложил в сторону дрель. Раздвинув мои колени,он просунул меж них голову и начал языком обрабатывать клитор так, как я егоучила.
Его сочащийся член был рядом с моим лицом, и не пользуясьруками я ухитрилась заполучить его в рот и стала сосать, как никогда раньше,двигая голову вперед и назад в том же ритме, в каком работал его язык. Я сталаисходить раньше, чем он, и это было настолько сильно, что мне хотелось вопитьистошным голосом, но я не желала открыть рот и хотя бы на секунду выпустить егочлен. Поэтому я закричала изо всех сил со сжатым ртом, твердо закусившим егочлен; это был долгий, звериный вопль, колебания которого, как по телефону,передались Винсенту через его член.
Я ощутила, как напряглось его тело, и испытала огромный силыудар его члена в мое горло, за которым последовала нескончаемая серия спазм помере излияния спермы. В конце оргазма Винсент все еще сохранял эрекцию – покрайней мере, его член, все остальное в нем обмякло.
Я уговорила его снять с меня кожаные путы, что он сделалдовольно неохотно. Даже не растерев лодыжки и запястья, я перевернула Винсентана спину и уселась на нем, вставив силком его член в вагину, как можно глубже.А затем я начала медленно вращать бедра таким образом, чтобы его членмассажировал бочок моего клитора.
Мне нравится эта властная поза, потому что она дает мневозможность двигаться так, как я этого хочу, и добиваться максимальногонаслаждения. Кроме того, она позволяет наиболее глубокое проникновение. Ячувствовала, как желание вновь овладевает мной, но Винсент уже скис и ни на чтоне годился.
Так вот, мне нравится эта поза, но если мужчина не можетменя удовлетворить, то я с таким же успехом могу сидеть верхом на вибраторе.Что-то нужно было делать. И тогда я вспомнила золотое правило: поступай сдругими так же, как делали они, трахая тебя.
Я потянулась вверх и легла на Винсента, вытянув ноги, азатем рывком перевернулась под него – мы все еще были соединены (он во мне). Ине дав ему заметить, что я делаю, схватила тяжелый кожаный ремень из кучи,которая лежала на постели.
Я ударила ремнем Винсента по ягодицам изо всех своих сил.Его глаза чуть не вылезли из орбит от изумления, а рот раскрылся во всю ширь.Он хотел что-то сказать, но в это время я еще раз его ударила, и ударила так,что его ягодицы сжались и послали член прямо мне в вагину. Это было открытие,перед которым померкло даже изобретение колеса. Я повторила маневр. Да, в этомбыло что-то от третьего закона Ньютона: на каждое действие есть равное по силепротиводействие. Готова биться об заклад, что этот закон никогда не проверялсяподобным образом ни в одной лаборатории.
Мои ноги обхватывали ноги Винсента, прямо под коленями, и якрепко прижимала его к себе. Я начала ритмично шлепать его по ягодицам иобнаружила, что сила удара не играет здесь главную роль, ибо основноезаключается в самой идее. А Винсент крепчал, его тело изгибалось и напрягалосьот каждого удара.
Когда я увеличила скорость, он потерял контроль над собой.Его дыхание напоминало звук работающей пилы и по мере того, как он старался всеглубже и глубже вколотиться в меня. По собственной воле он увеличил ритм, чтобыдостигнуть оргазма. Не сознавая, что делаю, я отбросила прочь ремень и ухватиларуками его ягодицы, с силой вонзив в них ногти.
Он кончил почти сразу, а я на какие-то доли секунды позднее.Это был еще один мощный оргазм, один из самых сильных, когда-либо испытанныхмной. Мы бились, кричали, стонали, метались, качались и бросались друг надруга, как будто речь шла о нашем спасении. Но даже во время всех этих метанийя удерживала его в себе, ни на секунду не выпуская из рук его великолепные,твердые ягодицы. Когда страсти утихли, Винсент нежно поцеловал меня в тубы исказал:
– Ксавьера, если бы все женщины мира были такими какты, психиатры остались бы без работы.
Я тоже поцеловала его, и мы были слишком усталы для чего-нибудь,кроме сна.
Такую ночь очень трудно повторить, поэтому мы в дальнейшем ине пытались это сделать. Школьные дела Винсента вскоре надолго увели его вМанчестер, он был также привержен карьере, как и удовольствиям. Всему должнобыть свое время, считал он, а во время школьных занятий он не мог приезжать вЛондон для таких сумасшедших уик-эндов.
Вот почему это был последний раз, когда я видела Винсента сего экзотическими орудиями. И это к лучшему, я уверена, что не обладаюдостаточной силой, чтобы продолжать знакомства подобного рода.
К тому же «взбитая сметана» в самом деле «не моя чашка чая».
37. Я люблю осенний Париж
Я не виделась с Ларри с тех пор, как мы с ним рассталисьшесть недель назад в Швейцарии. Он был в Нью-Йорке, занимался бизнесом, и мыподдерживали связь в основном по почте. Конечно, не стоит труда покрутить дисктелефона в Лондоне и вызвать Нью-Йорк, но к тому времени, как ваш вызовпродерется через внутренние телефонные сети Англии, можно написать письмо,отправить его и получить ответ. За исключением ответа от Лари, который былслишком ленив для писания писем. Что было ясно, когда мы с Ларри находилисьвдали друг от друга, так это то, что расстояние – помимо всяких других причин –накладывало суровый отпечаток на наши отношения.
Кроме того, мое прощание с Нью-Йорком (и с проституцией, и сАмерикой) означало больше, чем переезд в другую страну. Я оставила позади целыймир и после трех лет снова начала открывать себя для себя в Европе. Думаю,женщина, которую любил Ларри, была Счастливая Шлюха… а совсем не обязательноКсавьера Холландер.
Наша совместная жизнь в Европе – в Сен-Тропезе, Югославии,Италии и Швейцарии – протекала в основном хорошо, почти без ссор, заисключением последней недели. Уже одно это должно было подсказать нам, что временаменяются.
