Поскольку Риарио уже не имел доступа к папской сокровищнице, ему пришлось вновь вводить некогда отмененные им подати. Его искренняя речь перед Советом Форли, в которой он заявил, что пока был богат, то щедро одаривал своих подданных, но теперь, когда его доходы иссякли, они сами должны прийти к нему на помощь, была воспринята с пониманием, и поначалу жители не высказывали никакого неудовольствия по этому поводу. Расточительность редко вызывает возмущение в народе, и менее всего это было свойственно эпохе Ренессанса. Но поборы быстро росли по мере увеличения затрат, а вместе с ними росло и недовольство.
Катарина приобретала все большее и большее влияние, оттесняя на задний план своего недалекого супруга. Она отправилась в Милан, надеясь заручиться там поддержкой, однако ей пришлось почти сразу же возвратиться обратно, чтобы ухаживать за тяжело заболевшим Джироламо. История о том, как она, при содействии Кодронки, путем обмана (ибо это представляется именно обманом) завладела замком Равальдино в Форли, и после того как комендант крепости был убит, на его место она назначила Томазо Фео, проведя всю ночь в седле, — эта история достойна женщин из прежних поколений Сфорца, достойна женщины, которая будет сравнивать себя с Цезарем Борджиа. Оттуда она вместе с Кодронки поскакала прямиком в Имолу, а на следующий день у нее родился ребенок.
Несколькими днями позже Катарина помчалась обратно в Форли; оттуда пришло известие о новом и более опасном заговоре. Сопровождавшему ее пожилому военному стоило немалых усилий не отставать от нее. Она лично провела допрос подозреваемых, проявляя при выборе методов редкое здравомыслие. Поскольку Джироламо предложил ей действовать так, как она сочтет нужным, она приказала повесить и четвертовать шестерых обвиняемых, заставив стоящего у дверей стражника исполнить обязанности палача. Тогда-то жители Романьи и должны были признать в своей графине настоящую вираго, плоть от их плоти, «стружку со старого полена». Тем временем граф не покидал своих покоев и отказывался видеть кого-либо, кроме своей супруги, и поговаривали даже, что его уже нет в живых, но Катарина скрывает факт его смерти; поэтому, когда Джироламо снова смог держаться в седле, она заставила его проехать по всей Имоле, чтобы прекратить распространение подобных слухов.
Возрастающее недовольство вскоре привело к отрытому возмущению подданных. Однажды во время великого поста Чекко Орси, уважаемый гражданин Форли, потребовал от графа выплатить ему 200 дукатов, которые тот задолжал ему за поставленное в течение предыдущего года мясо, когда же ему отказали ввиду отсутствия денег, между ними произошла ссора. Чекко был возмущен до предела, когда немногим позднее он повстречал графа, возвращавшегося после мессы, и снова напомнил ему о долге, что закончилось новой ссорой в парке перед дворцом. Затем, когда граф вернулся во дворец и, по своему обыкновению, смотрел в окно, облокотившись на подоконник, сначала один офицер, прежде служивший герцогу Калабрии, затем — другой, флорентиец Людовико Пансеки, принимавший участие в заговоре в Пацци, обратились к нему с просьбой о выплате давней задолженности по жалованью, поскольку, по их словам, им больше не у кого занимать деньги. Риарио, еще не пришедший в себя после ссоры с Орси, в гневе отказал им. Подобно Орси, который уже не отваживался покидать свой дворец, эти офицеры опасались последствий. Они быстро нашли общий язык и решили действовать вместе, чтобы защитить себя. Пазолини не сомневается в том, что за спинами заговорщиков, как обычно, стоял Лоренцо Медичи, который оказывал им поддержку, однако позаботился о том, чтобы самому остаться в тени. Они заявляли даже, что Иннокентий VIII также был посвящен в их планы, что выглядит гораздо более сомнительным, поскольку Джулиано делла Ровере вернулся в Рим и использовал свое могущественное влияние в пользу Риарио.
Заговорщики намеревались исполнить свой план 13 апреля, но в тот день им не удалось найти подходящий момент для нападения. Четырнадцатого числа племянник одного из заговорщиков, который не был посвящен в их планы, пообещал подать им знак, когда люди графа уйдут ужинать, а сам он останется один после вечерней трапезы. Они сказали, что просто хотят переговорить с ним. Орси, который имел право входить во дворец в любое время, проник внутрь, в то время как двое его сообщников ожидали снаружи. Риарио, облокотившись на подоконник, наслаждался вечерним бризом. Он вел разговор с одним или двумя собеседниками и был в прекрасном расположении духа. Уместно напомнить, что Мелоццо из Форли, великий живописец, был его виночерпием и находился в весьма доверительных отношениях как с самим графом, так и с его женой. Увидев Орси, Риарио протянул ему свою руку и поинтересовался, как обстоят дела у «моего Чекко». Орси отвечал, что слышал от приятеля, что вскоре сможет получить свои деньги. Произнося эти слова, он внезапно выхватил кинжал и нанес удар. Граф был только ранен. Он был безоружен. Воскликнув: «О предатель», он сначала попытался укрыться под столом, а затем побежал по направлению к комнате жены. Но заговорщики, подслушивавшие за дверьми, ворвались внутрь и прикончили его. Это произошло ровно через десять лет после спланированного им заговора Пацци[53], ради которого он и нанял тогда Пансеки.
Когда напуганные слуги ворвались в покои Катарины с этой новостью, она велела забаррикадировать двери тяжелыми сундуками и прочими подходящими для этого предметами. По ее приказу все начали кричать в окна и звать на помощь. Была предпринята попытка покончить с убийцами, но вскоре к ним на помощь пришло население Романьи, известное изменчивостью своего характера и всегда готовое поучаствовать в заговоре против своих правителей. Городская знать заперлась в своих дворцах; толпа ликовала, почувствовав легкую добычу. Вскоре снесли двери комнаты графини. Кроме нее там находились ее мать, сестра Стелла и дети. Когда их выводили, один из захватчиков решил проверить, нет ли на шее у Стеллы ожерелья или каких-либо других драгоценностей. Она ответила ему ударом, достойным тяжелой руки ее сестры.
Сторонники Катарины укрылись в замке Рокка, однако она предусмотрительно попросила некоторых из них обратиться за помощью в Милан и Болонью. Труп ее мужа был брошен в парке и подвергался надругательствам, пока его не забрали монахи. Дворец был разграблен. Катарину и ее семью под усиленной охраной содержали во дворце Орси. Жители Форли решили передать власть Церкви. В город прибыл монсиньор Савелли, чтобы править им именем Римского Папы. Он выступил против столь жестокого обращения с графиней и ее родственниками, заявив, что сами турки вряд ли обращались бы с ними хуже. В действительности же священник и сам принуждал Катарину сдать Рокку, в противном случае угрожая уморить ее голодом; кроме того, он сообщил ей, что ее муж был убит за свои грехи перед церковью. Не соизволив ответить Савелли, несмотря на свою врожденную религиозность, она позвала за одним из Орси, сказав ему: «О мессир Людовико, умоляю вас, во имя милосердного Бога, уберите от меня этого священника».
Когда ее привели к стенам Рокки, Катарина вызвала коменданта Томазо Фео, чтобы отдать ему распоряжение о сдаче замка: иначе ее ждала смерть. Но тот отказался подчиниться. Один из стражей по имени Ронко, который, как и все остальные, полагал, что Фео действует по приказу Катарины, пригрозил ей расправой, если тот станет упорствовать. Вполне спокойно она ответила ему, что он волен делать все, что в его силах, но ему не удастся запугать ее; она дочь тех, кто не знал страха. Савелли забрал графиню и ее семью из дворца Орси и поместил их всех в небольшую комнату для охранников в Роккетте у ворот Сан Пьетро. Теперь все будет хорошо, успокаивала она своих близких. Муцио Аттендоло и герцог Франческо никогда не теряли присутствия духа, они не ведали страха. Это помогло им избежать всех опасностей и стать великими правителями. Скоро прибудут войска из Милана, посланные ее дядей, чтобы освободить их.
