Хочу выразить глубочайшую признательность моей лучшей подруге Элен Найт — это благодаря ее невероятной щедрости книга появилась на свет.
Моему редактору Чарльзу Спайсеру — за несравненный профессионализм, доброту, терпение и энтузиазм.
Помощнице редактора Элисон Каплин, работа которой также вызывает неподдельный восторг.
Моим суперагентам — великолепному Расселу Галену и блистательному Дэнни Барору.
Моей подруге Шерри Готтлиб — она выслушивала мое страдальческое нытье по поводу сюжета и всегда помогала мудрым советом.
Мышке и Биллу, чье гостеприимство согревает нашу жизнь.
И самое большое спасибо Джорджу, моему спутнику жизни на протяжении тридцати одного года. Все время, пока создавалась книга, он готовил, занимался уборкой, вел все дела и подбадривал автора — с неизменным оптимизмом. Милый, я люблю тебя до безумия!
ПРОЛОГ
БАШНЯ, КРЕПОСТЬ РАВАЛЬДИНО,
10 ДЕКАБРЯ 1499 ГОДА
Монахи-проповедники утверждают, что конец света случится первого января 1500 года. Господь не в силах больше терпеть преступления грешников, поэтому повергнет многих. Самая знаменитая из нынешних Кассандр — флорентийский монах Савонарола утверждает, что Господу особенно отвратительны бесстыдные прелюбодеяния Папы Александра VI, который поселил в Ватикане свою шестнадцатилетнюю любовницу и всех незаконнорожденных детей.
Пророки твердят, что в этот кошмарный день земля содрогнется и рассыплется в прах, а все грешники с воплями падут на колени. Злодеям не будет пощады. Те из нас, кто не веровал в Господа, будут низвергнуты в озеро огня. Мир погибнет в катаклизме, и вместо него возникнет новое царство.
Через четырнадцать дней наступит Рождество, значит, гнев Господень обрушится на нас уже через три недели, если верить пророчествам. Вопрос лишь в том, доживем ли мы с госпожой Катериной до этого события, чтобы увидеть его собственными глазами.
Сейчас полночь, и за стенами крепости Равальдино стоит тишина. Я лежу на узкой походной койке в чулане при спальне моей госпожи, где нынче вместо головных уборов и платьев Катерины хранятся доспехи и порох. Тут все провоняло войной. Мне ужасно хочется спать, но в последние ночи сон не идет.
Особенно сегодня, когда из спальни моей госпожи доносятся весьма характерные звуки. У меня затекла рука, и, чтобы размять мышцы, я поворачиваюсь на узкой койке. Она очень бугристая и неудобная, я не привыкла спать на ней. Повернувшись, я оказываюсь лицом к бархатной занавеске, отделяющей вход в чулан.
К сожалению, ткань прикрывает его недостаточно плотно. Кусок бархата несколько уже, чем надо, сквозь щель между занавеской и стеной я вижу Катерину, которая сидит в центре широкой кровати, на ночном столике горит лампа. Катерина полностью обнажена, свет заливает ее белое тело теплым сиянием — кажется, будто она погружена в мед. У нее стройное тело, тонкая, несмотря на многочисленные роды, талия. Она повернута ко мне спиной, сидит верхом на опрокинутом навзничь любовнике, как будто яростно пришпоривая его. Плечи, руки, спина Катерины ритмично взмывают и опускаются, густая светлая коса, струящаяся по спине, раскачивается, словно маятник.
Ее нынешний любовник Джованни ди Казале безвольно лежит под нею, стеная от наслаждения и усталости, голова на подушке запрокинулась, длинные худощавые ноги торчат из-под крепких ягодиц моей госпожи. Ему сорок; он всего на четыре года старше ненасытной Катерины, но выглядит лет на двадцать старше своего возраста. Джованни рыжеволосый, лысеющий, с дряблой кожей, напоминающей нездоровой белизной рыбье брюхо. Катерина на миг наклоняется к нему, проводит руками по груди, и его кожа собирается складками у нее под ладонями. Он не воин, а секретарь моей госпожи.
После долгого дня, посвященного военным учениям и смотру артиллерии, графиня Катерина Сфорца, правительница Форли, все еще полна сил и желания. Она убирает руки с веснушчатой груди Джованни и медленно, словно перетирая что-то, вращает бедрами. Джованни ахает и испускает стон нарастающего наслаждения.
От созерцания этой сцены я сама ощущаю слабую, не лишенную приятности волну тепла внизу живота, однако тревога прогоняет прочь всякое вожделение. Поэтому я крепко зажмуриваюсь и поворачиваюсь спиной к занавеске, жалея, что у меня нет сил, чтобы заткнуть пальцами уши.
Заснуть в последние дни и без того нелегко, даже когда ничто не мешает. Неделю назад мы покинули гостеприимный Парадиз. Так Катерина называет свои роскошные апартаменты в центре крепости, из которых открывается потрясающий вид на Апеннины. Неделей раньше она тайно переправила все самое ценное — дорогие платья, украшения, мебель, ковры, а заодно и детей, всех, кроме одного, — в безопасную Флоренцию. Теперь мы обитаем в самой неприступной башне крепости Равальдино, на окраине городка Форли, которым правит Катерина. Она также является графиней Имолы, города покрупнее, примерно в половине дня езды отсюда, который в данный момент осаждает папская армия.
Если Имола падет, нам тоже не выстоять.
В нашей башне имеется несколько окон, но на тусклых коричневых стенах нет ни картин, ни гобеленов, а на полу из грубого камня нет ковров, мебель тоже почти отсутствует. В комнате есть только кровать, одинокий шкаф, ночной столик и стол с тазом для умывания, над которым висит большое, прекрасно отшлифованное зеркало. Катерина приказала захватить его с собой. Госпожа Форли все громче вскрикивает от наслаждения, ее стоны сливаются с завываниями Джованни, который наконец-то благодаря ее стараниям распалился до предела.
Как раз в тот миг, когда Джованни испускает восторженный крик облегчения, а моя госпожа негромко смеется от радости за то, что ей удалось опустошить его, в прочную, окованную железом дверь стучат, причем весьма нетерпеливо. Я мигом скатываюсь с походной постели, накидываю на плечи шаль, лежащую наготове, и отдергиваю бархатную занавеску.
Отводя из вежливости глаза, пока любовники спешно отстраняются друг от друга и натягивают одежду, я быстро подхожу к двери и спрашиваю:
— Кто там?
— Ридольфо Нальди. Я только что прибыл из крепости Имолы, привез послание от моего брата Диониджи.
Дрожь надежды и страха пробирает меня. Я смотрю в глазок, чтобы выяснить, тот ли это человек, за которого себя выдает, и один ли пришел.
Все в порядке, поэтому я киваю через плечо Катерине, а она обращается к любовнику вроде бы вежливо, но властным тоном военачальника:
— Сер[1]Джованни, сейчас же приведите сюда моего сына.
