я думала, что мы идем в общий зал, но мы миновали его и направились к лестницам. Потом я решила, что Рафаэль отведет меня в свой кабинет, но и к нему мы не повернули.
– Куда мы? – не выдержала я, преодолевая новый пролет.
– Провожу тебя до общей купальни. Хочу убедиться, что ты пошла греться, а не отправилась снова киснуть под дождем.
– Ты же говорил…
В этот момент я заметила, что пролетом выше по лестнице спускается другая служанка. Я сделала вид, что прочищаю горло, кашлянув, и исправилась:
– Вы же говорили, что есть какой-то разговор.
Рафаэль никогда даже не намекал, что его раздражает моя фамильярность. Я давно перешла на «ты» наедине, но при слугах все же следовало соблюдать этикет и правила. Не хватало еще, чтобы поползли слухи… Мне и без того хватает проблем.
– Обсудим, когда отогреешься. Буду ждать в коридоре.
– Тогда постоим там вместе. Купальни слуг работают только утром.
Рафаэль щелкнул языком и резко развернулся. Я в недоумении остановилась, пропуская его мимо, но Рафаэль дернул меня за край плаща, без слов прося следовать за ним.
– Куда теперь?
– А ты как думаешь?
– За ключами от купальни слуг?
Вместо ответа Рафаэль обернулся и демонстративно закатил глаза. Сколько ему там лет? Несколько сотен? А ведет себя как ребенок!
Другая служанка все еще следовала за нами, поэтому я не высказала вслух свои догадки. Они только укрепились, когда мы свернули в крыло, где находились покои Рафаэля. Служанки рядом уже не было, когда Рафаэль заговорил:
– Слушай, рогатая, я не запрещаю тебе плакать, но в следующий раз делай это не под дождем, ладно?
Я даже запнулась от неожиданности. Что за внезапная забота?
В груди почему-то потеплело, но Рафаэль не был бы собой, если бы не испортил трогательный момент.
– Нам не на руку твоя болезнь, – читал нотации он. – Мало того что в замке работы полно, так еще и визитов ждет немало.
– Вы… Ты о Валанте?
– Не только, – уклончиво отозвался он, и я поняла, что получу подробности позже. – Просто запомни, что испытывать эмоции не стыдно. А вот реветь в ливень на улице – крайне глупо и вовсе не драматично, если ты вдруг так считала.
– Я… Я не… Да не плакала я вообще! – вспылила я. – С чего такие выводы?
Кровь и тело разогрелись, но этого было недостаточно, чтобы высушить одежду или хотя бы перестать дрожать от липкого холода, что проник до самых костей.
– С того, что мне доложили о визите твоей мамы. Ее с тобой нет, ты торчишь на улице под дождем, а потом я вижу вот это.
Он развернулся, я тоже остановилась. Рафаэль плавным жестом обвел мое лицо, не касаясь кожи.
– Я же сказала, что глаза из-за аллергии опухли.
– Да, конечно. Тогда мне семнадцать, рогатая.
Он продолжил путь к своим покоям, а я раздраженно хмыкнула. Семнадцать, ага. Может, он и не стареет, но и моложе точно не становится. Внешне Рафаэль застыл в возрасте где-то двадцати пяти лет. Никак не меньше.
Рафаэль открыл передо мной дверь своих покоев, и я неохотно вошла. Перед этим огляделась, не видит ли кто, но коридор был пуст. Рафаэль усмехнулся тому, как воровато я смотрю по сторонам, но комментировать не стал.
К тому же теперь настала его очередь смущаться.
В комнате горели свечи, освещая уже знакомый интерьер. Я сразу посмотрела в сторону зеркала и слабо улыбнулась. Сариэль не обманула. На зеркале действительно висел мой рисунок – портрет Рафаэля как замена отражению, которого у вампира никогда не будет.
Не обращая на меня внимания, Рафаэль прошел в глубь комнаты. Снял плащ и швырнул на широкую кровать с балдахином, полупрозрачным и легким, как шлейф из лепестков, скользящих по ветру.
– Запомни, есть только один человек, достойный твоих слез, – говорил он, попутно что-то отыскивая в шкафу. – И это ты сама, рогатая.
Он втолкнул мне в руки стопку вещей и указал в сторону двери в дальнем углу покоев.
– Купальня там, – сказал он, взял с комода какую-то книгу и рухнул вместе с ней на кровать. – Иди. Вода набрана.
Он закинул ногу на ногу и погрузился в чтение, всем видом демонстрируя, что до меня ему нет дела. Учитывая, что я собиралась принять ванну в его покоях, хорошая стратегия. Так я хотя бы не смущалась. Почти.
Купальня Рафаэля отличалась от той, что была в доме господина Антинуа, лишь отделкой. Здесь все было из белого камня с темными прожилками, похожими на сеточки вен. Сидя в бассейне с горячей водой, я развлекалась тем, что пыталась отследить, как прожилки бегут по стенам, перетекая одна в другую. Так было легче спрятаться от мыслей, которые грызли и точили изнутри.
Горячая вода прогнала из тела дрожь. После купания я чувствовала себя не так гадко, но в груди все равно ныло.
Свою промокшую одежду я скомкала и сложила в кучку, а переоделась в то, что дал Рафаэль. Это оказалась белая рубаха со свободным воротом и легкие брюки, зауженные к щиколотке. Кажется, я как-то видела в этой одежде Рафаэля…
И все же это лучше, чем если бы Рафаэль дал мне платье. Мне бы пришлось гадать, какая из красавиц оставила его в покоях господина.
– Слава богам – новым и старым! – протянул Рафаэль, когда я, распаренная и румяная, вернулась в покои. – Наконец-то ты не выглядишь так, будто собираешься превратиться в лужу из-за какой-то чепухи.
Я покачала головой, но ответом Рафаэля не удостоила. Села за столик перед зеркалом и когтистыми пальцами принялась расчесывать влажные волосы.
– Да ладно тебе. – Рафаэль вздохнул и отложил книгу. – Чего такого сказала тебе мать, что ты настолько раскисла? Серьезно, твоя тоска заразительна…
Он жалобно вздохнул, и мне пришлось обернуться, чтобы увидеть, какую мину Рафаэль при этом состроил. В зеркале-то он не отражался, хотя сидел на кровати прямо напротив него.
– Ничего такого, из-за чего следовало бы огорчаться, – с приторной улыбкой выдавила я. – Всего лишь сказала, что я полумонстр, которого она всегда терпеть не могла. Поэтому теперь она сбегает с новой семьей в другую провинцию и просит никогда ее не искать и не мучить письмами. Как-то так.
Рафаэль беззвучно открыл рот, поскреб ногтем корешок отложенной книги.
– Мило, – безрадостно отозвался он и поджал губы. – Напоминает моих родителей.
– Они тоже отказались от тебя? Почему?
– А ты как думаешь? – Он улыбнулся, демонстрируя острые клыки. – Но тебе повезло. Твоя мать просто бросила тебя…
– О, очень повезло.
– …А моя семья пыталась меня
