о событиях современности, хотя и были утомительны для Толстого из-за особенных манер Павловой, давали множество новых идей, раскрывали новые ракурсы происходящего. Кем-кем, а скучным собеседником поэтесса не была. Беседуя с ней, следовало держать ухо востро, ум в напряжении, острое слово в готовности.
К. Толстой. Художник И. Е. Репин
Она рассказывала Толстому о своей жизни и не смогла избежать соблазна представить прошлое, особенно любовь к Мицкевичу, в приукрашенном свете и поднять это чувство на такую высоту, на которой оно виделось как нечто непреходящее и немеркнущее. Конечно, разговоры о страстной любви из уст пожилой женщины звучали несколько неуместно, но она никак не могла остановиться в своей исповедальности.
Если они не виделись, то вели переписку, которая занимает немалое место в эпистолярном наследии поэта. Толстой был доволен работой Павловой, хвалил ее, делился творческими планами. Его сочувствие, сама его личность обладали даром поддерживать и вдохновлять Каролину Карловну. Еще раз с пера поэтессы слились прекрасные и грустные стихи:
Тускнеет в карете, бессильно мерцая, И гаснет ночник; Все пасмурней тянется чаща глухая. Путь темен и дик. Карета несется, как будто б спешила В приют я родной; Полуночный ветр запевает уныло В пустыне лесной. Бегут вдоль дороги все ели густые Туда, к рубежу, Откуда я еду, туда, где Россия; Я вслед им гляжу. Бегут и, качая вершиною темной, Бормочут оне О тяжкой разлуке, о жизни бездомной В чужой стороне. К чему же мне слушать, как шепчутся ели, Все мимо скользя? О чем мне напомнить они б ни сумели — Вернуться нельзя!
Ее «бездомная» жизнь постепенно устраивалась. Тощий пенсион и редкие гонорары позволяли, хотя и с определенными усилиями, сохранять известную респектабельность. Существование было наполнено смыслом – литературное сотрудничество с незаурядным талантливым человеком, общие творческие планы. Ожидание встреч с Толстым, их совместные выходы в театры, их оживленная переписка заполняли дни Каролины Карловны. Она так прикипела душой к своему молодому другу, что уже не представляла жизни без его заботы, его писем. Усталая женщина надеялась, что так будет всегда и потом, в далеком будущем, он закроет ей глаза и будет приходить печалиться на ее скромную могилу.
Здоровье Толстого всё ухудшалось. Еще недавно на охоте он выходил против медведя с ножом в руках, а теперь его мучали астма и страшные невралгические головные боли. С 1871 по весну 1873 года писатель выезжал на лечение в Германию и Италию.
К этому времени относится характерное для поэта поздравительное послание Каролине Павловой в ознаменование юбилея их дружбы, написанное возвышенно и музыкально:
Мой старый друг пришел ко мне! Вновь вижу я воочью Ту ель в зеленом чудном сне. Она явилась ночью! Как звезды свечи на ветвях! С них песен шла лавина, И ветка каждая в стихах, И подпись: Каролина!
Переписка между писателями не прекращалась. Самолюбивая Каролина была на седьмом небе от счастья, когда Толстой рассказал, что в ответ на письмо Листа, который просил разрешения написать музыку на слова толстовского «Слепого», намеревался послать ему оказавшийся под рукой не-павловский, но неплохой перевод. Но прочитав его, он «чуть было не лишился чувств и воскликнул:
Я грубость допустил, Исполнен самомненья, Я вам теперь не мил, Как раб прошу прощенья. На лучшем из светил Я пятнышко приметил, — Ах, что я натворил, Совсем я, видно, сбрендил.
Это стихотворение, датированное 1875 годом, следует считать последним в «Павловском» цикле, начало которого приходится на 60-е годы.
В 1875 году граф, принимающий морфий, как лекарство от головных болей, нечаянно переборщил с дозировкой. По другой версии, не желая длить столь жалкое существование, он сознательно принял большую дозу наркотика. Это и стало причиной смерти писателя, слывшего в народе одним из самых сильных людей того времени.
А как же я? – могла бы спросить Каролина. Уходя, он не подумал о ней. Теперь ее окружала почти полная пустота.
Остался только один родной человек, одна тонкая ниточка, связывающая ее с прошлым, – единственный сын Ипполит. Воспитанник Московского университета, затем преподаватель русского языка и словесности в московских учебных заведениях, публицист и критик славянофильской ориентации, Ипполит пошел по стопам родителей. После окончания Московского университета он был преподавателем русского языка и словесности в московских учебных заведениях, а поэтому не понаслышке был знаком со школьным делом. Подобно Каролине, он пробовал перо в переводах и переложил на русский язык первую часть трагедии Гёте «Фауст». В статье «Живое дело мертвых языков (к вопросу о наших гимназиях)» Ипполит Павлов, сын двух самых известных полиглотов своего времени, утверждал, что знание древних языков способствует лучшему усвоению родного и включенности молодого человека в национальную духовную культуру. Он указывал на значение языков для формирования гармоничной личности: «…смысл и звук, содержание и форма в слове соединены как дух и тело»: «слова, как любой другой художественный символ, являются своеобразными сосудами, передающими от души к душе духовную пищу». Размышляя о сокращении объема древних языков в программе общей подготовки, мотивированного якобы трудностями в их изучении, Павлов замечает, что истинной причиной такого положения дел является слабая подготовка преподавателей. «Понижение требований к образованию, – утверждал автор статьи, –
