обернувшись к девушке, насколько могла спокойным тоном пояснила я. — Вы с Астой останетесь в чертогах, стража сопроводит меня. Разыщите Рагну и удостоверьтесь, что всё готово к возвращению повелителя, — пару минут служанка удивлённо глядела на меня, и Дьярви даже пришлось слегка подтолкнуть её вперёд. Опомнившись, Ида кивнула и поклонилась. Эйнар пропустил меня, и я поспешила покинуть покои. Молодой человек вышел следом, нагнал меня на лестнице, уже однажды принёсшей страшное несчастье, и поспешил поддержать меня под руку. Внизу мы расстались: я велела сообразительному и расторопному юноше выбрать второго сильного и ловкого воина в качестве моей свиты в тот день. Я надеялась, что второй птицей обратилась Идунн, однако ничего не могла знать наверняка, и тревожные предчувствия бередили душу. Я не сумела бы усидеть на месте и остаться во дворце, однако не пожелала взять с собой Иду и Асту, чтобы защитить их, если в Асгард пришла беда.
Даже не переодевшись, о чём позднее мне пришлось пожалеть, ибо длинный подол нового платья создавал определённые неудобства, я вышла в сад. В конце его меня и правда ожидала колесница, запряжённая парой маститых лошадей. Один из стражников помог мне взойти на неё, и, пока я собирала несносный подол, ко мне уже подоспел Эйнар с мужчиной постарше. С ним мы не были знакомы, всё-таки мне не полагалось проводить слишком много времени со стражей чертогов. Воин почтительно поклонился, и вскоре мы отправились в путь. Тёплый ветер привычно ударил в лицо, всколыхнул волосы. Прикрыв глаза, я угодливо подставила ему щёки. Я не знала, радоваться мне или волноваться, только страстно желала поскорее оказаться на месте и узнать истину. Как назло незнакомец правил осторожно, с оглядкой на хрупкую госпожу.
Возможно, если бы бравый стражник узнал, что стойкостью духа я могла превзойти многих его соратников, он очень удивился бы, однако, вероятно, воспринял бы меня как равную. Но, увы, в Асгарде были заведены другие порядки и представления о богинях, которые я вовсе не спешила столь открыто разрушать, и мне оставалось только горько улыбаться, сгорая от нетерпения изнутри. Когда мы, наконец, оказались на месте, выяснилось, что не только я одна прибыла составить компанию Хеймдаллю. С высоким и сильным стражем Биврёста уже беседовал Один, неподалёку суетился Браги, на котором по-прежнему не было лица в отсутствие возлюбленной, его безуспешно пытался утешить слишком прямолинейный Тор, вводя несчастного в ещё большее заблуждение. Асы продолжали прибывать к стенам города, ведомые любопытством и слухами.
Сойдя на землю, я медленно приблизилась к Всеотцу, учтиво поклонилась. Предводитель ратей лишь на миг задержал на мне взгляд и кивнул в знак приветствия, а Хеймдалль сдержанно улыбнулся в ответ, но было в этом незамысловатом действии что-то ободряющее. Я обернулась и случайно встретилась взглядом с Браги. Его глаза, полные ненависти и презрения, холодно смотрели на меня, отчего я вдруг почувствовала себя виноватой без вины. Я была так удивлена внезапной переменой друга, что непонимающе раскрыла губы, но безутешного стихотворца снова отвлёк Тор. Я сделала было шаг в сторону Сив, находившейся неподалёку от своего избранника, но подруга сделала вид, что не заметила меня и отвернулась. Я настолько оторопела от подобного бесцеремонного поведения, что не была способна вымолвить ни слова.
Я ощутила себя на месте Локи. В одно мгновение весь Асгард отвернулся от меня, и вовсе не стараясь узнать правды, рассудить, кто прав, а кто виноват. Виновата была я, лишь потому что имела неосторожность полюбить бога огня и стать его женой. Я без суда становилась соучастницей злодеяния, совершенного лукавым асом. При том, что и этому проступку у асов не было ни единого доказательства. Даже мудрейший среди них смотрел на меня холодно, отстранённо. И я вдруг почувствовала такую боль в груди, подобную которой не испытывала даже в первые дни, проведённые в золотом чертоге. Там, по крайней мере, меня никто не осуждал, а теперь меня оттолкнули ближайшие друзья и родные асы. Это было смешно и горько одновременно. Ледяные клещи одиночества и предательства сомкнулись вокруг меня, норовя сломать ребра и пронзить ими сердце.
И когда я была готова погрузиться в бездну отчаяния, на помощь пришёл тот, кого я даже не ожидала увидеть. Бальдр тихо приблизился ко мне со спины и положил светлую ладонь на плечо. Я обернулась и, узнав отца, бросилась в его объятия, готовая зарыдать от нанесённой мне несправедливой обиды. В руках бога света было тепло и надёжно, но значительно сильнее я скучала по другим рукам — сильным, ловким, властным. Будь Локи подле меня, никто из лицемерных асов не посмел бы даже косо взглянуть в нашу сторону! Мной завладела такая злость, что всё тело трясло от негодования, но любящий отец оставался рядом, нежно гладил меня ладонью по волосам и говорил что-то утешающее. Милый добрый Бальдр, он, верно, считал, что я сама не своя от переживаний, но меня разрывали на части совсем другие чувства и мысли. И я не знала, как далеко могла бы зайти в тот миг, если бы кто-то не крикнул: «Гляди!»
Вздрогнув, я высвободилась из объятий отца и повернулась, сделала несколько шагов вперёд, всматриваясь в указанном направлении, однако ещё не сумела что-либо разглядеть. Мне удалось пробраться ближе к Хеймдаллю, взор которого, казалось, мог рассечь небеса пополам подобно острому мечу. По другую руку от стража по-прежнему стоял Всеотец, о чём-то глубоко задумавшись. В нетерпении и скоро охвативших меня переживаниях я даже забыла свою недавнюю обиду. Наконец, высокий ас громко произнёс:
— Это Локи! Он несёт яблоки Идунн, — не помня себя от волнения, я сделала ещё шаг вперёд и встала на носочки в тщетной попытке что-либо рассмотреть. К несчастью, мой взгляд не отличался такой зоркостью, как у Хеймдалля, и прошло ещё несколько очень долгих минут, прежде чем я сумела разглядеть крошечную тёмную точку в лазурном полотне небес, а затем ещё одну чуть крупнее. — Его преследует исполинский орёл! Локи ловок и быстр, но могучий противник его догоняет.
— Это Тьяцци, — немного погодя негромко пояснил Всеотец, всмотревшись вдаль. Один способен был проникать в самую суть вещей и видеть истину за колдовским обличием. Я завидовала спокойствию и самообладанию старейшего аса, потому что моё собственное сердце колотилось где-то посреди горла, не давая дышать от ужаса. — Быстро! — повысив тон, велел мудрый ас. — Разложите костёр на стене, да побольше! — удивлённые волей отца асы замерли в нерешительности. Мне и самой не сразу раскрылся хитрый замысел повелителя, однако стоило мне догадаться обо всём,
