Книга Двуликий бог - Мэл Кайли

— Мудрейший Один не ошибается, — с упоением и восторгом отвечала она. Я горько усмехнулась. Пусть это действительно будет так. Однако что-то внутри подсказывало: раз Всеотцу пришлось явиться к порогу моего чертога, почти наверняка прервав совет верховных богов или оставив другие важные дела, значит, что-то пошло не так. И, промахнись он на доли минуты, случилась бы беда, непоправимое горе. Страшная мысль вводила меня в совершеннейшее смятение и заставляла все конечности похолодеть. Я почувствовала, что не в силах больше отвечать Асте и, увы, совсем не могу разделить её лёгкого и весёлого настроения. Некоторое время мы молчали. Затем я отпустила девушку, напоследок велев позвать Эйнара.

Верный молодой человек явился без промедления и прежде, чем я успела дать ему какие-либо распоряжения, отчитался обо всём, что знал на тот момент о начале путешествия повелителя. Сообразительному юноше было нетрудно догадаться, какие мысли и чувства занимали голову его госпожи, и он деликатно заверил меня, что сделает всё, что в его силах, чтобы о возвращении Локи первой в Асгарде узнала именно я. Решимость стражника немного утешила меня и вселила некоторое успокоение в мятежную душу. Пока я была не в силах что-либо изменить, мне оставалось только вернуться к привычным повседневным хлопотам золотого дворца, которых изо дня в день обнаруживалось вдоволь. Эйнар проводил меня до нижнего яруса чертогов бога огня, где мы расстались. Вскоре мне удалось отыскать Рагну и с её помощью углубиться в дела.

Остаток дня клонился к закату, когда я вновь оказалась предоставлена сама себе, чего я отнюдь не желала. Последние солнечные лучи щедро окрашивали покои отголосками пламени, вынуждая мои мысли снова и снова возвращаться к богу огня. Грядущую ночь я решила провести в его покоях, словно надеялась, что он тотчас вернётся. По правде говоря, была и другая мысль, которая не давала мне покоя: спустя столь непродолжительный срок пребывания во дворце лукавого аса я уже была не единственной гостьей в опочивальне повелителя. Я не поверила словам Локи до конца и одинаково корила себя за сомнения и наивность. Я металась из одного угла покоев в другой, до боли заламывая пальцы рук, словно телесные страдания могли унять душевные и хоть сколько-нибудь прояснить мою голову. Среди всего, что мне довелось пережить за последние несколько месяцев, едва не состоявшаяся измена причиняла мне больше всего боли. Что стало бы со мной, не окажись я в покоях бога обмана в подходящий момент? Какой ещё более изощрённый способ обидеть и унизить меня был припасён у Локи на тот вечер? И могла ли я и впрямь так сильно оскорбить его чувства в чертогах Браги, чтобы заслужить подобное наказание?

Я остановилась, разняла руки и взглянула на огонь, мерно потрескивавший в просторном камине. Я могла потратить весь вечер и всю ночь на пустые догадки и бессмысленные переживания, однако едва ли они дали бы мне что-то иное, кроме мигрени. Единственное, что могло бы хоть сколько-нибудь прояснить ситуацию — это поступки самого Локи. Мне, как подобает преданной жене, оставалось только верно дожидаться его в чертогах и окружить лаской и любовью по возвращении, словно не было мучительной боли, разрывавшей душу на части. А ещё — выглядеть столь притягательно, чтобы ни одна другая женщина в золотых палатах, а лучше в Асгарде, не могла со мной сравниться. Справедливо рассудив, что бессонные метания по покоям красоте не способствуют, я забралась в кровать и потушила свечи подле неё. Однако ещё долгое время я не могла уснуть одна в пустой и холодной постели, где так сильно не хватало пламенного и страстного двуликого бога.

Первая половина нового дня выдалась мучительно долгой. Казалось, время казнило меня и совершенно не сдвигалось с мёртвой точки. И как бы я ни старалась занять себя делом или досугом, чтобы отвлечься, из раза в раз проходили лишь минуты, когда казалось, истекло уже несколько часов. Я не находила себе места от волнения. Вновь и вновь устремляясь мыслями в Йотунхейм, я не до конца понимала, что делаю, и не слышала, что мне говорили собеседники. Чтобы хоть чем-то отвлечь метавшуюся госпожу, Ида и Дьярви уговорили меня на примерку нового наряда. К всеобщему удивлению, это помогло. Я стояла на возвышении и смотрела на своё отражение в потрясающем небесно-голубом платье, весьма скрупулёзно расшитом диковинными цветами и выгодно оттенявшем мои светлые глаза. В который раз умелец превзошёл себя в попытке угодить почитаемым господам. Мне хотелось тешить себя мыслью, что именно любовь и преданность, а также моё искреннее восхищение и благодарность придавали портному сил и вдохновения.

Когда Ида собрала одну часть моих длинных волос в замысловатый свободный узел, украсив его живыми цветами, а вторую оставила ниспадать аккуратными локонами на плечи, я уже не могла отвести от себя взгляда. Немного женских уловок и хитростей придали светлой коже живого румянца, подчеркнули глаза и губы, искусно скрыли следы переживаний. Я улыбнулась сначала своему прелестному отражению, затем — умелой Иде и подошла к Дьярви, чтобы поблагодарить его за безукоризненную работу. Некоторое время мы беседовали. Я испытывала симпатию к слуге не только из-за его чудесного таланта и внимательного обращения, но также благодаря открытому сердцу и лёгкому нраву, искренности и рассудительности. И когда мне выпадала возможность поговорить с ним, я старалась не упустить случай. Мы обсуждали последние интересные события и смеялись, когда в двери постучали, и в покои, не дожидаясь позволения, заглянул крайне взволнованный Эйнар. Я удивлённо обернулась.

— Простите мою бесцеремонность, госпожа, — смутившись, пробормотал стражник и поклонился. Я нетерпеливо приблизилась, отвела молодого человека в сторону и устремила на него ожидающий взгляд. — Мне довелось беседовать с Хеймдаллем — стражем моста. Он вдруг замолчал, не закончив речей, и долго стоял, казалось, вслушиваясь в ветер. Наконец, зоркий ас прошептал, что слышит, как две пары крыльев мощно рассекают воздух… — в волнении я схватила собеседника за предплечье, снова устремила в его голубые глаза беспокойный ищущий взор, раскрыла дрогнувшие губы, но Эйнар продолжал, угадав мой немой вопрос: — Я смею предположить, что это повелитель, госпожа. Но он не один, и мне неведомо, к добру ли это. Тем не менее, я взял на себя смелость велеть запрягать коней. Вы позволите мне сопроводить Вас к стенам Асгарда?

— Ида, я хочу прогуляться по Асгарду и побеседовать с Хеймдаллем, —