вам угодно, господин профессор.
Кровать была легкой, они без труда перенесли ее в соседнюю комнату.
— Так сразу и спать? — все еще раздумывала Регина.
— Без промедления, — уже недовольно взглянул на нее Иван Андреевич.
Он проверил, заперта ли на замок входная дверь с лестничной площадки, полностью ли занавешены окна и, когда убедился, что все в порядке, начал раздеваться. Роберт уже дремал, даже головы не повернул в сторону профессора, и этим Иван Андреевич был доволен. Отдохнет солдат, сильнее станет, для него сейчас важнее нет задачи. И Регина молодец, сразу затихла, как мышка в норе. После отдыха Петраков заставит всех заниматься одним делом — организацией побега. Как выбраться из-под купола? Болезненно вздрогнуло сердце Ивана Андреевича от ощущения безвыходности положения. И все же мысленно он приказывал и приказывал себе уснуть, отключиться от забот...
После отдыха все трое собрались на кухне. Регина открыла банку паштета, сделала бутерброды, загремела чайником, набирая воду.
— Никакого огня! — остановил ее Иван Андреевич. — Курить нельзя, вы это знаете. А уж... кухня без огня не бывает.
— Так ведь плита электрическая...
— Ну если электрическая...
Вскоре они уже пили чай. Регина все ждала, когда же наконец начнется самое главное... Когда же эти мужчины уведут ее от Хаббарта, от опасности, нависшей над ней? Она помнила недавние слова профессора о том, что пока остается лишь переждать какое-то время, а потом, надо понимать, удастся покинуть город под куполом. Не верила его словам. Не мог такой человек, как этот профессор, умудренный жизнью, решиться на побег, не имея проложенной тропы. Она смотрела то на Роберта, то на Ивана Андреевича и — ждала...
— Давайте приступать к делу. — Иван Андреевич поставил на тарелочку свою чайную чашку. — Роберт, самое главное можете сделать вы. И Регина тоже. Вы здесь старожилы. Думаю, надо вот с чего начать. Вы, Роберт, проверите подъезды этого дома. Нет ли ходов сообщения с другими домами, а там, глядишь, и с внешним миром. Представляете, в случае войны — обрушится купол, перестанут работать автоматические ворота... Неужели все жители городка так и останутся изолированными от мира вот в этих каменных склепах?
Роберт встал, по-военному вытянулся перед профессором. Глядя на его бледное лицо, Иван Андреевич подумал: «Хватит ли у него сил?»
— Одного вас отпускать рискованно. Я бы пошел с вами, Роберт, но займусь другим делом. Нельзя топтаться нам по одному и тому же следу — это непростительная трата времени. Регина, вы пойдете с Робертом, поможете ему, если он очень устанет. И давайте условимся: возвращаться сюда, в, эту квартиру. Только сюда! Всякое другое место встречи исключается. Иначе можем обнаружить себя. И насчет времени. Никакого ограничения. Как будет ие, так и возвращайтесь. И ждите, если меня не будет.
— Господин профессор, вы действительно не знаете... как бежать? — замерла Регина над чайными чашками на столе.
— Нет, шучу...
Иван Андреевич проверил, с собой ли блокнот, авторучка. На память надейся, а все же только записи никогда не подведут.
— Шучу, Регина. Если не хотите идти с Робертом, то так и скажите. В таком деле работа из-под палки воспрещается.
— Нет, что вы, господин профессор. Я хотела знать, только и всего. Я пойду с Робертом, господин профессор.
Регина, убирая чашки со стола, недоверчиво взглядывала на Ивана Андреевича.
— Если пойдете, то идите! Чашечки от вас не убегут.
— Хорошо, господин профессор. Я иду, господин профессор. — Регина взяла Роберта под руку, будто отправлялась на гулянье, и всем своим послушанием как бы говоря: она готова на все. И швырнула на постель свою белую сумочку — не потребуется.
На лестничной площадке она отпустила Роберта. Он испуганно вздрогнул от ощущения возникшей неустойчивости, сначала неуверенно, потом с каждым шагом тверже и целеустремленнее направился вниз.
Роберт пошел не на улицу, а по лестнице в подвал — он будто не заметил двери. Регина так и поняла: не заметил. В сумерках лестничной клетки она схватила Роберта за руку, остановила его.
— Мы прошли выход, — глазами указала она на дверь.
— А он нам не нужен, — тихо ответил Роберт.
В его тихом, предназначенном только для нее голосе Ретина уловила невысказанное интимное желание иметь общую тайну; тайна эта должна сроднить их, потом она может перерасти в настоящую близость, станет предвестником их уже единой судьбы. Регина не отпустила руку Роберта, но она почему-то не улавливала ответного тепла — это, посчитала она, видимо, от неожиданности, он еще не понял ее готовности быть другом.
Роберт остановился на самом дне лестничного колодца. Было почти совсем темно, пыльно, вокруг теснились, нависали над головой бетонные стены, черным казался сцементированный заодно со стенами каменный пол. Роберт ощупал ладонями одну стену, другую, словно в поисках ответа, посмотрел на Регину.
— Что? — с готовностью на все приблизилась к нему Регина.
— Видишь... Ничего нет...
— А что здесь должно быть?
— Ну, дверь какая-нибудь, подземный ход... Да мало ли что!..
— Из-за этого, что ли, спускались сюда? — пожала плечами Регина.
— А из-за чего же, думаешь? — недовольно проворчал Роберт. Вместо помощи от нее он встретил полное непонимание. Разъяснять надо, когда и так все ясно.
— Послушай, дорогой мой, — мягко положила Регина руки на плечи солдата. — Неужели ты не знаешь дороги из-под купола? Зачем бежал, если не знаешь? Не надо ничего скрывать от меня, я такая же, как и ты. У нас много общего, мы с тобой можем быть счастливыми...
— Уйдем отсюда. Я задыхаюсь...
Вскоре они вышли на улицу. Роберт приказал передвигаться поближе к домам: так надежнее, не сразу обнаружат людей, прилипших к стенам, в случае опасности. Регина вяло шагала следом за солдатом, упрекая себя за то, что раньше не покинула только что оставленную квартиру. Никакого толку от этого солдата, время только потеряла. Русский профессор небось что-нибудь уже предпринял, чтобы выбраться из городка, а они ходят, ищут неизвестно что.
Раздумавшись, Регина уже была уверена, что Петракова они больше не встретят. Не для того русский ученый отправил их на поиски, чтобы сидеть и ждать сложа руки. Всему виной Роберт, этот бездумный человек. Если бы не было его, то русский никуда бы не посылал ее. Она ненавидела солдата, его неуверенная походка вызывала в ней
