Суреш вернулся, и мы снова сидели в одном кабинете, и похоже было, что его отношения с Анушей наладились. В том смысле, что она всегда проявляла инициативу, а он послушно следовал, не сопротивляясь, – так это выглядело со стороны. Теперь в телефонных разговорах с возлюбленной он никогда не возражал ей, ведь она уже работала в Сингапуре, и закончились тяжелые времена обсуждений бесплатного бунгало в Чизике. И ничего, что его глаза погасли, а когда она приходила за ним в конце рабочего дня, на лице Суреша застывала неестественная улыбка, как у девицы, которую насильно выдают замуж? Это его проблемы. И вообще, маленькая птичка (Кай) мне напела, что он уже согласился на повторную долгосрочную поездку в Джакарту. Это должно помочь. А потом они с Анушей поже– нятся.
Конечно же, я была за них рада. Так рада. А через неделю и моя половинка вернется из путешествия по Южной Америке с дочерью Дианой.
Четверг, 1 сентября
Тащите сюда «Ред Булл», Эрик вернулся. Ура!
Суббота, 3 сентября
Мы с Эриком завтракали на восточной застекленной террасе (вот что бывает). Он пригласил меня присоединиться к его поездке в Мадрид в понедельник.
– Будет весело. Ты же никогда там не была, а у меня между встречами будет время. Мы сможем сходить в Прадо. Это один из моих самых любимых музеев.
Я застонала.
– Я бы так хотела, Эрик, но я же работаю, забыл? Ты встречаешься с представительницей рабочего класса.
Он поднял бровь.
– Ну так возьми больничный. Что ты так переживаешь, ты же вечно жалуешься на работу. – Он погладил меня по щеке. – Я тебя свожу в лучшие рестораны, по магазинам пройдемся…
Я отвела его руку.
– Хватит дразниться! Я правда не могу. Если я хочу стать партнером в этом году, мне нужно обойти Суреша по сумме заработанного.
Он прижался губами к моей шее.
– Но почему тебе так необходимо это партнерство? Тебе вообще нравится этим заниматься?
– Ты на что намекаешь? Я обязана стать партнером, – ответила я на автомате.
Целуя меня в ключицу, он небрежно сказал:
– Знаешь, если мы поженимся…
Я резко втянула воздух. «Поженимся» для меня не просто слово.
– Если мы когда-нибудь поженимся, ты можешь уйти с работы, стать тай-тай[38], заниматься чем хочется – например, основать благотворительный фонд или работать в одной из организаций, которые помогают развивающимся странам. Будешь куда счастливее.
Я напряглась.
– Это напоминает… «Степфордских жен». А я не хочу становиться одной из них.
– Нет, что ты! Я не имел в виду, что надо сидеть дома и заниматься стиркой, – я предлагаю тебе лучше использовать свое время, работая над тем, во что ты действительно веришь. К тому же я ведь тебя не заставляю бросать любимое дело. Ты же ненавидишь свою работу. Ты ее называла «рабским трудом», если мне не изменяет память. И что, если бы не кредит, ты бы сбросила корпоративные оковы, как ты сама высказывалась.
Он был прав – я не любила корпоративный закон.
– Но я хороша в своем деле. А еще мне нужна финансовая независимость от любого будущего мужа, особенно от такого богатого, как ты.
Его это развеселило.
– Феминистка, рабыня системы. Как тебе угодно, но тогда займись тем, что тебе действительно нравится делать. А что тебе нравится делать?
Я затихла. Когда меня спрашивал Суреш, я шутила, что хотела стать русалкой или морским биологом, а однажды я мечтала быть писателем, пока не поняла, что писательская карьера не принесла бы мне ни гроша, так что правда состоит в том, что я и не знаю, какова моя идеальная карьера. Пока я росла, мне такой вопрос никто не задавал, потому что у меня никогда не было выбора. Так как математика – это не мое (что означает только то, что она мне тяжело давалась, пятерки-то я по ней все равно получала неизменно), мама остановила выбор на юридической карьере. Разумеется, предполагалась правильная специализация. Уж точно не центры юридической помощи и не благотворительные фонды.
У меня только было смутное представление, что я хотела бы помогать незащищенным слоям населения своими невероятными адвокатскими талантами.
– Я не знаю, кем хочу быть, – сказала я.
Он засмеялся и нежно поцеловал меня в лоб.
– Так что плохого в том, чтобы стать тай-тай? Тогда ты сможешь свободно следовать за своими мечтами. Основать фонд и работать на благо идеи, в которую веришь. Стать активистом. Ты ведь такая страстная натура. Наверняка есть идея, которая тебя трогает до глубины души. Гендерное равенство? Этичная торговля? Кибербуллинг? Что хочешь. Ты можешь заниматься чем хочешь, Андреа.
«На твои деньги», – промелькнуло у меня в голове. Эту часть предложения он не озвучивал.
– Подумай об этом, – прошептал он, теперь покусывая меня за мочку уха, а правой рукой скользя вниз по спине и под блузку. – Ты можешь стать кем-то другим. Можешь быть счастливой. Я тебе помогу.
Я поразмыслила над тем, чтобы стать тай-тай, а потом мня отвлекло кое-что другое. М-м-м.
Воскресенье, 4 сентября
И он снова улетел, на этот раз на деловую встречу в Испании.
Пока он отсутствовал, я стала обдумывать его слова. Если бы дело было не в деньгах, то чем бы я занялась? Если я не знаю, то что плохого в том, чтобы попытаться узнать, будучи под крылом другого человека? Эрик предлагал мне освобождение от корпоративного рабства, но было ли это настоящей свободой? И как я себя после этого смогу считать феминисткой? Но был ли феминизм для меня так же важен, как возможность жить так, как я всегда мечтала, – то есть уйти с ненавистной работы, но иметь достаточно денег для покупки желаемых вещей? Возможно ли это вообще или неизбежна некая кровавая жертва, и Эрик Дэн на самом деле Дьявол?
А почему бы и не быть с Эриком? Он чуткий, мудрый, семейный, богатый. Было бы глупо его упускать. И если Линда меня чему-то и научила за последние несколько месяцев, так это тому, что любовь иногда приходит с неожиданной стороны, и мне просто нужно открыть свое сердце, чтобы впустить ее, и не дать себя обмануть стереотипам «Диснея» или «Де Бирс», что любовь обязана выглядеть определенным образом.
Четверг, 8 сентября
Ремонт на новом этаже наконец закончен. Суреш переедет в другой кабинет в следующую пятницу.
Мы решили устроить небольшой ужин прямо в офисе, чтобы это отметить, ведь он в кои-то веки оказался в городе. Он заказал пиццу, а потом мы взяли из кладовки бельгийского пива и бутылочку рислинга
