обычно носили на шапке). К Ивану Васильевичу привезли пятерых жен Ямгурчея, их царь отдал Дервишу-Али, кроме младшей. Она в дороге родила сына, вместе с ребенком приняла крещение, а значит, стала «русской» (принадлежность к нашему народу традиционно определялась не происхождением, а вероисповеданием). Государь выдал новокрещеную Иулианию за дворянина Плещеева. В помощь новому хану в Астрахани был оставлен дворянин Тургенев с отрядом казаков, и они оказались очень кстати. Ямгурчей с крымцами и ногайцами князя Юсуфа попытался отбить город, но его отразили и прогнали.
Вся Волга перешла под контроль русских! Это сразу оценили армянские, персидские, бухарские, хорезмийские купцы, потянулись в Нижний Новгород, в Москву. Открылись и дороги на Северный Кавказ — от Астрахани было уже недалеко. После первой делегации от горских князей в 1552 г. царь направил к ним дьяка Андрея Щепотьева. Он изучил обстановку, провел переговоры, принял присягу в нескольких родовых княжествах. А в 1555 г. в Москву прибыло новое посольство от кабардинцев и гребенских казаков, дало «правду на всю землю». Иван Васильевич принял Кабарду в подданство.
Предание гребенских казаков рассказывает, будто сам Иван Грозный побывал на Тереке и казаки выдвинули ему условие — сохранить им волю. Царь согласился и даровал им здешние земли за службу по охране границ. В действительности он никогда не ездил на Кавказ. Очевидно, легенды сохранили память о визите Щепотьева или о переговорах с царем в Москве. Но условия зафиксированы верно. С кавказских народов не взималось никакой дани, царская администрация не назначалась, сохранялось прежнее управление. Кабардинцы и казаки лишь брали обязательство защищать государевы владения, а за это получали покровительство России. Кроме того, послы просили прислать на Кавказ православных священников [345].
Тогда же, в 1555 г., к Ивану Васильевичу обратился Сибирский хан Едигер. Его одолевали властители Бухары, и он просил помощи, соглашался «со всей землей Сибирской» перейти в подданство к царю и платить дань, по соболиной шкурке с человека в год. Иван Василиевич принял его под свою руку, Едигер принес присягу перед поехавшими в Сибирь русскими послами. А за казанские проблемы царь теперь взялся лично. Вместо карательных экспедиций, ливших кровь, но не приносивших результатов, он велел закреплять успехи строительством крепостей. Были основаны Лаишев, Чебоксары. В них размещались гарнизоны, брали под контроль сопредельные области. Но государь вернул и прежнюю свою тактику, сочетать удары по противникам с милостью к покорившимся. Тем, кто сложил оружие, даровалось прощение, льготы по уплате податей. Их еще и награждали, отдавали земли самых воинственных и упрямых.
А одновременно Иван Васильевич с митрополитом взялись наводить порядок в здешних церковных делах. В феврале 1555 г. Освященный Собор учредил Казанскую епархию. Первым архиепископом был рукоположен Гурий. И можно уверенно сказать, что его назначение осуществлялось без «Избранной рады» (или вопреки ей) — Гурий был игуменом Иосифо-Волоцкого монастыря. Можно также обратить внимание, что для служения в присоединенных областях Иван Васильевич и Макарий выбирали настоящих подвижников. И Гурий, и Кирилл, которого через несколько лет поставят первым епископом Астрахани, впоследствии были причислены к лику святых. Новый Казанский архиепископ принялся налаживать духовную жизнь в своей епархии. Насильственное крещение иноверцев, спровоцированное Сильвестром, прекратилось. И восстание стало сходить на нет.
Теперь и царь приобрел уверенность — Казань становится частью России. Весной 1555 г. по его повелению архитекторы Барма и Постник начали возводить дивный собор Покрова Божьей Матери. Храм-памятник — в честь праздника, когда брали Казань. Как раз перед этим преставился юродивый, которого государь очень любил, Василий Блаженный. Его похоронили возле старой Троицкой церкви на Рву, сам Иван Васильевич с боярами несли гроб на руках. Храм Покрова строили на месте Троицкой церкви. Уже позже, в 1588 г., Василий Блаженный был канонизирован, и сын Грозного Федор Иоаннович велел пристроить к Покровскому собору церковь Василия Блаженного над местом его погребения. Из-за этого и сам храм получил у столичных жителей второе имя. (Почему-то принята дата преставления Василия 2 августа 1552 г. Она явно ошибочна. Царь в это время не мог участвовать в похоронах, он находился в Казанском походе. Известно и пророчество Блаженного Ивану Васильевичу и Анастасии, пришедшим к нему с сыном Иваном, — что престол унаследует не он, а второй сын, еще не родившийся. Очевидно, Василий Блаженный умер незадолго до строительства Покровского собора.)
Но крымцев и турок успехи России очень обозлили. Султан по-прежнему обращался к Ивану Васильевичу с подчеркнутым уважением, называл «царем счастливым», «мудрым». Рассуждал о пользе торговых связей. Однако в это же время развернул необъявленную войну. Его эмиссары подстрекали ногайцев. Зачитывали им послание султана, перечислявшего свои обиды — дескать, царь «поле, де, все, да и реки у меня поотымал, да и Дон от меня отнял… казаки его с Азова оброк емлют, и воды из Дона пить не дадут», они нападали на Перекоп, «да казаки Астрахань взяли» [346].
Летом 1555 г. Девлет Гирей вывел в поле 60-тысячное войско. Султан дал ему артиллерию, полк янычар. Объявлялось, что поход будет на «изменивших» кавказских горцев. Об этом доложили казаки, встревоженные кабардинцы и адыги. Иван Васильевич решил выручить новых подданных. Выслал Ивана Шереметева с 13 тыс. детей боярских, стрельцов и казаков — совершить глубокий рейд в степи, ударить по кочевьям и заставить татар повернуть назад. Но хан обманывал Москву. Вместо Кавказа внезапно повернул на Русь. Шереметев находился уже на Донце. Известил государя, и тот выступил к Туле с большой армией.
Девлет-Гирей, не подозревавший, что в тылу у него находится рать Шереметева, очутился между молотом и наковальней. Спасла его или беспечность московского правительства, или… измена. Чиновники Адашева разослали инструкции пограничным воеводам, подробно расписав, каким образом хана берут в кольцо и собираются громить [347]. То ли некоторые из этих грамот были перехвачены татарами, то ли утечка информации произошла преднамеренно. Девлет Гирей понял, что попал в ловушку, и повернул обратно. Между тем Шереметев уже начал действовать. Крымцы обычно нападали двумя эшелонами. В первом, налегке, двигались воины, а во втором гнали заводных лошадей, повозки для будущей добычи и самого ценного «товара», детей и девушек. Наши воины разгромили этот эшелон, захватили 60 тыс. коней, верблюдов. Шереметев отправил трофеи в Рязань и Мценск, и у него осталось 7 тыс. человек.
Под Судбищами на него навалилось ханское войско. Русские дрались самоотверженно, разметали вражеский авангард. Но Девлет Гирей от пленных узнал под пытками, что рать перед ним маленькая. Бросил всю массу всадников, янычар. Открыла огонь турецкая артиллерия. Сеча длилась восемь часов. Шереметев был ранен, воины побежали. Но Алексей Басманов и Степан Сидоров сигналами труб и барабанов собрали
