проблема Корозова. Он стал и моей проблемой, невольно влез и в мои дела.
Вопросительно расширив глаза, Анатолий уставился на Бориса, ожидая от того объяснения:
— Каким же это образом Хичков влез в твои дела?
Между тем, Борис ничего больше не стал уточнять. Глазами поискал на столе нужные для разговора бумаги, придвинул их к себе, развернул, не спеша отобрал отдельные листы и один за другим передал Вунину. У того в глазах так и остался вопрос, на который ему определенно хотелось получить ответ, но которому Борис как будто не придал никакого значения. Вместо этого он продиктовал Анатолию несколько цифр из бумаг, лежавших перед ним, попросил обратить на эти цифры особое внимание и подумать, оставить ли их в этом году определяющими для их торгового проекта или изменить? Сказал:
— У меня есть предложение поменять цифры, в связи с целым рядом новых обстоятельств. Для обсуждения этого и для принятия окончательного решения я и пригласил сегодня тебя.
58
План Акламина объявить лежавшего в реанимации охранника Фокина умершим осуществили на следующий день довольно быстро. Он был доведен лишь до минимального количества медиков. Всем остальным в палате стало известно, что пациент в реанимации скончался, что его увезли в морг. В своем плане Аристарх не находил решения, как быть с Фокиным? Ведь он обязательно отправится в морг, чтобы удостовериться в смерти охранника. Пришлось вовлечь во все тяжкие Главного врача больницы. Тот, подумав, пообещал найти предлог, чтобы закрыть морг на несколько дней. И сделал это. Парня же, когда был тихий час в больнице, осторожно переправили в другое крыло. После этого в палате шумно поработали оперативники Акламина, допросили медперсонал. Сделали так специально, чтобы своими действиями убедить Хичкова в смерти пациента, ибо было понятно, что Вадим непременно станет все проверять.
Узнав от Глеба наводку Фокина о местах, где может появиться Хичков, Аристарх расставил там своих людей. Очень быстро опера установили, что Вадима ищут не только они. Корозова Аристарх просил не влезать в эти дела, хотя знал, что сейчас остановить Глеба невозможно. Хичков промелькнул в одном месте и быстро исчез, как будто почуял трупный запах. Он сознавал, что после ночных разборок, когда он был вынужден бросить в подъезде своих раненных подручных, им займется полиция. Однако у него были неисполненные заказы, за которые он получил предоплату. Их не выполнить он не мог. Своих заказчиков боялся больше полиции.
Ночная неудача выбила Вадима из колеи. Весь следующий день он метался по городу, пытаясь разобраться, что происходит вокруг него. К концу дня принесли новость, которая порадовала его, но и насторожила. Вадим обладал хорошей интуицией, за километр чуял опасность. С одной стороны, было отрадно, что пациент отдал концы и, по всему видно, не без помощи врача. Но, с другой стороны, полиция может раскрутить врача и с испугу тот все выложит. Хичков не знал, что оперативникам уже все известно, потому воспринимал события в собственном преломлении. Сразу покинул свое жилище, перебрался на запасную хату. И начал срочно готовиться к исполнению невыполненных заказов.
Поздно вечером отправился навестить жену Корозова и семью Гержавина. Квартира, в которой он их удерживал, была большая, находилась в новом доме, приобретена через подставных лиц, и не выводила на него полицию. Ольга и жена Гержавина с детьми содержались в просторной полупустой комнате с двумя диванами, тумбочкой, стульями и двумя бра на стенах. Прежде Корозова никогда не видела семью Сергея Сергеевича. И, очевидно, никогда бы не узнала, если бы не эти события. Здесь она не была пристегнута наручниками к трубе отопления, но и свободы передвижения не имела, ибо прямо с ними в комнате сидел на стуле у двери подручный Хичкова, с которым заговаривать было бесполезно. Он глядел, как сыч, и вел себя, как глухонемой. За дверью тоже были подельники. Их Ольга видела, когда разрешали выйти в туалет. Она по-прежнему закутывалась в покрывало, потому что никакой другой одежды ей не дали. С отвращением вспоминала о Козыре, но и те, которых она видела теперь не вызывали у нее никакой симпатии.
Когда сейчас перед женщинами предстал Хичков в куртке с молнией и бейсболке, у Ольги почему-то по спине побежали мурашки. Его злой вид невольно вызвал у нее предчувствие, что перед нею более жестокий человек, чем Козырь. Он смотрел пронзительно, не моргал. Щекастое лицо с отвислой нижней губой было неприятным. Подручный поспешно вскочил со стула, вытянулся, как военный по стойке «смирно». Ольгу рассмешило это. Но холодный прищур глаз Хичкова как будто зажал ей губы. Жена Гержавина медленно, испуганно подхватилась со своего места вместе с девочками, и они торопливо прижались к матери. Она обхватила их руками, и все затихли. А Ольга вдруг почувствовала, что какое-то десятое чувство тоже начинает поднимать ее с места. Как будто массовый гипноз. Тряхнула головой, сбрасывая с себя это наваждение, и осталась сидеть на месте. Она больше не хотела бояться. Устала от этого.
Усевшись на стул, на котором только что располагался подручный, Вадим, обжигая взглядом, уставился на Ольгу. Смотрел долго неотрывно недобро. С таким злом, что жена Гержавина стала растерянно одними безмолвными глазами просить ее подняться. А подручный раскинул руки, точно приготовился к прыжку. Но Ольга упрямо не двигалась. И тогда Вадим прочеканил:
— Я уже говорил тебе, что ты красивая, но глупая! Не заставляй меня наказывать тебя за это! Ты еще не прошла огни и воды, чтобы выкандрючиваться передо мной!
— А ты чего рассеялся в присутствии женщин? — огрызнулась она. — Тебя в школе, в первом классе, не учили хорошим манерам? Или ты был двоечником?
Заиграв скулами, Хичков вцепился в нее взглядом удава, когда тот готовится заглотнуть жертву. Одновременно, не отрывая глаз от Ольги, достал сигарету и закурил. Набрал полные легкие дыму, шумно выпустил его, сказал:
— Придется тебя поучить правильному поведению, — глянул на подручного. — Раздень ее! Посмотрю, что за курица!
Сорвавшись с места, подручный, крупный набычившийся мужланистый парень, подскочил к Ольге. Рывком поднял ее с дивана, сорвали с женщины покрывало, отбросил его. Она оттолкнула парня и вызывающе, не зажимаясь, глянула на Хичкова. Тот внимательно осмотрел ее тело, поднялся со стула, положил дымящуюся сигарету в пепельницу на тумбочке, подошел ближе. Провел рукой по ее щеке, по-деловому заметил:
— Прекрасная кожа. Шелковая.
Дернув головой, Ольга отстранила лицо от его ладони. Он не обратил на это внимания. Погладил ладонью ее грудь, потрогал и легонько помял пальцами соски. Тоже спокойно оценил:
— Славная
