Федька быстро влез через окно, беззвучно прикрыл створки и повернулся к ней. Так они стояли и молчали в полумраке, а потом качнулись навстречу друг другу. Он прерывисто дышал, сдерживая дрожь, но был нежен. Поцелуи его были крепкими, но не жесткими, объятия — бережными. Женитьба пошла ему на пользу, цинично отметила Таня. Наверное, жена ему объяснила, что нельзя на женщину накидываться, как голодный волк. Не говоря друг другу ни слова, они опустились на постель. Он ласкал ее, но не торопился. Положил ладонь ей на живот. Таня удержала его руку.
— Нет, — шепнула она, — мне проблемы не нужны. Потерпи, женой утешишься.
Ему это не понравилось. Он замер, и несколько минут они лежали без движения. Наконец Таня улыбнулась и, чуть привстав, склонилась над ним, ища его губы. Он не мог противостоять ей. Это было волшебно. Никогда еще ласки не доставляли ей такого блаженства. Он спустил с плеч ночную сорочку и осыпал ее грудь поцелуями. Таня не знала, что это так приятно. Она наслаждалась каждым мгновением и не могла больше противиться…
Федя приходил к ней каждую ночь, пока она была в поселке. Это было сумасшествие, но она ничего не могла с собой поделать.
— Ты меня приворожила, — говорил он, — ты колдунья.
— Ага. «За одни глаза меня б сожгли на площади», — перефразировав слова популярной песенки, пропела она.
— Точно. Если я знаю, что ты рядом, ничего не могу с собой поделать. Иду за тобой, как бычок на веревочке.
Таня поморщилась от его деревенского сравнения.
— Как жизнь женатого человека? — поддела она его.
— Нормально, — буркнул он, понимая, что над ним потешаются.
— Сын на кого похож?
— Вроде на меня.
— А Лена жена хорошая?
— Ты — моя жена, — помолчав, ответил он.
Эти слова волновали Таньку и днем, когда она не видела его.
За три дня до ее отъезда снова пришла Ленка. Она сильно похудела после родов и казалась совсем девочкой. Таня как раз убиралась в кухне — мыла пол. Ленка остановилась в дверях, не решаясь пройти дальше. Таня разогнулась, увидев ее, бросила тряпку в ведро и, вытерев руки передником, села к столу.
— Привет. Ты к маме? Ее нет…
— Я к тебе.
Ленка не кричала, как обычно, и на Таню не смотрела. Видно было, что она готовилась к этой встрече, а теперь не знала, как начать. Таня молчала. И Ленка молчала. Наконец гостья подняла на нее глаза, и Таня отметила про себя, что они с ней похожи. Только у Лены волосы были каштановые и отдавали медью, и глаза тоже зеленые, но не яркие, а с мягким ореховым оттенком.
— Таня, — тихо начала она, — мы с тобой сестры. Я тебя как сестру прошу: не уводи у меня мужа. У нас семья, сын. С тех пор как ты приехала, он сам не свой. Переменился. Со мной даже не разговаривает… — Она всхлипнула. — Не ломай нашу жизнь, Таня, не лишай сына отца, — просила она.
— Лен, — разжала губы Танька, — ты уже прибегала сюда. И тогда, когда еще замужем не была, и когда только собиралась. Не надоело? Мужа я у тебя не увожу. Сына у отца не забираю. А остальное… не твое дело.
Ленка потопталась, повернулась, чтобы уйти.
— Ты можешь мне пообещать, что не заставишь его бросить нас? — спросила напоследок.
Таня выпрямилась, теряя терпение.
— Лена! Да если бы мне нужен был твой муж, он давно бы тебя бросил! Понимаешь? Иди! И не приходи сюда больше! Я никогда не выйду замуж за твоего Федьку.
Больше она не открыла окно. Федя топтался по три часа, а утром она, тайком от мамы, убирала после него многочисленные окурки. Визит его жены возымел свое действие. Танька сама себе стала противной. Их свидания прекратились.
К концу пятого курса стало ясно, что Таня остается в аспирантуре. Она оканчивала университет с красным дипломом, ее работы заняли призовые места на республиканских и всесоюзных исторических конкурсах.
— Твоя дипломная работа — это почти диссертация, — сказал Грабский. — Осталось только чуть-чуть доработать.
Теперь они были на «ты». Совместные поездки на раскопки сблизили их настолько, что они стали встречаться. Жена-математичка им не мешала. Встречались на квартирах его холостых друзей, иногда — в захудалой рабочей гостинице на окраине города. Всегда — раз в неделю. По четвергам. В четверг у Виталия было совещание. Оно заканчивалось в пять-шесть часов, но домой он мог смело вернуться к десяти. Но только в четверг. В остальные дни он оставался примерным мужем. Таню это пока не задевало. Госэкзамены. Поступление в аспирантуру. Было о чем заботиться. Мама ею страшно гордилась. Безумно радовалась редким приездам дочери. И все больше болела.
Теперь, вспоминая свои девичьи страсти, Таня снисходительно усмехалась про себя. Все осталось в прошлом и нисколько не волновало ее. Отношения с Виталием не походили на нелепые встречи с Костей или страстные ночи с Федькой. С Грабским они были больше друзья, чем любовники. Тане хватило бы и просто дружбы. Но Виталий все же был мужчиной, а не евнухом, чтобы не замечать расцветшей красоты своей студентки. Тане шел двадцать второй год. Она заметно округлилась, еще больше похорошела. В ее чертах появилась женская мягкость, в движениях — плавность, в глазах — мудрость. Тане был нужен именно такой муж. Муж-друг, с которым можно поговорить о чем угодно, а не только целоваться до дрожи в коленках. На чье плечо можно опереться, кто умнее, опытнее ее.
Она стала аспиранткой. Появились первые заработки. Ей поручили проводить практические занятия на первом курсе. Студенты ели ее глазами, когда она говорила. Во-первых, она увлекательно излагала материал. Во-вторых, была вызывающе, просто до неприличия красива. Один мальчик, Ванечка Стриженов, влюбился в нее до беспамятства. На занятиях глаз с нее не сводил, после работы домой провожал. Смех да и только! Восторженный, наивный, с гладким, как у девушки, лицом и такими же смазливыми чертами, он скорее умилял ее, чем волновал. Возможно, для него шесть лет разницы — не помеха, но Таня не могла относиться к нему серьезно.
Она окончила аспирантуру, защитила диссертацию, стала кандидатом наук. Работать осталась на кафедре. В стране начались большие перемены. Историю переписывали заново. Оказалось, что теперь она живет не в дружественной республике большого могучего государства, а в маленькой развивающейся стране. И в этой маленькой стране почему-то враз не стало денег. То есть где-то они были, но не для того, чтобы платить преподавателям и учителям. Мама как-то выживала в поселке благодаря огороду. Тане же постоянно приходилось выкручиваться. Сначала она была вынуждена отказаться от снимаемой квартиры и перебралась в общежитие для аспирантов. Потом стала прирабатывать мелкими халтурками: писать статьи в специализированные журналы, делать курсовые для нерадивых заочников. В общем, выживать. Виталий не мог помочь — сам оказался в такой же ситуации. Хотя у него были и квартира, и машина, а главное — налаженная жизнь, семья. Может, в одиночку выживать легче, но жить — труднее. Иногда Тане казалось, что она уже стала настолько необходимой ему, что Грабский мог бы уйти от жены и дочери, но он все не решался… Из-за постоянного поиска дополнительного заработка они стали меньше встречаться, а это, как известно, никак не способствует сближению. Но Таня надеялась и ждала.
