— Мы можем рассказать, — сказал Грант, — но, думаю, вы правы — даже если мы все поклянемся в том, что история о скада — правда, они решат, что мы сговорились. Нам точно никто не поверит.
— Но у нас есть шкура Зверя! — напомнил я. — Разве это не доказательство? И мы можем снова воссоздать ее, как только вернемся домой.
На лице папы появилось странное выражение, и я понял, что он думает о той тайне, которую знали только мы с ним. О тайне, которую я не должен был раскрывать — вообще никому.
— Возможно, — сказал папа.
— А что насчет моего единорога? — горячо спросила Джорджия.
Ее единорога? «Какая самонадеянность!» — подумал я.
— Ну, всякое бывает, дорогая, — тихо сказал Грант.
Джорджия внимательно посмотрела на отца:
— Вы видели его? Во время вашего похода?
Все трое мужчин отвели глаза. Грант открыл рот, будто хотел сказать что-то, но снова его закрыл.
— Вы видели его, так ведь? Говорите! — потребовала его дочь.
Папа вздохнул:
— Да, мы видели его, Джорджия. Он… он ушел от нас.
— Ушел, как Мать зверей?
— Нет, — тихо продолжил он. — Дракон…
Джорджия побледнела и внимательно посмотрела на отца. Потом она вскрикнула, как вскрикивают от сильной боли:
— Нет-нет!
Грант обнял дочь.
— Прости, принцесса, — сказал он. — Мне очень, очень жаль.
Джорджия вырвалась из его объятий. Она была бледна от злости:
— А эта… эта тварь жива!
— Мы так думаем, — кивнул в знак согласия Рамбута. — Мы видели следы.
— Где? — Джорджия взметнулась, будто она была готова мчаться в тропический лес искать убийцу своего возлюбленного единорога.
— Следы ведут в его логово, — сказал Грант. — Мы слышали, что он сопит внутри. Джорджия, мы завалили вход камнями и кольями, а потом засыпали землей. Дракон там задохнется. Правосудие свершилось. Мы делали это, рискуя нашими жизнями, принцесса, поэтому, пожалуйста, не смотри на меня так. Дракон заплатил за свои преступления. Скада погибли, они все погибли. Кончено. Все кончено. Теперь и мы должны покинуть остров.
— Ты говоришь мне правду?
— Я бы не стал тебе лгать: ты моя дочь.
Джорджия внимательно всмотрелась в лица мужчин. Потом она расплакалась, и мама увела ее. Грант грустно пожал плечами:
— Ну что тут можно было поделать? — спросил он.
Никто не ответил на этот вопрос.
Работа, направленная на то, чтобы покинуть остров, теперь шла с удвоенной скоростью. Грант и Рамбута разработали конструкцию плота в духе старинных полинезийских морских каноэ. На нем было два аутригера, сделанных из бамбуковых палок, связанных вместе так, чтобы получился цилиндр. Более тонкие шесты размещались на палубе под углами к аутригерам, чтобы между цилиндрами получилась квадратная платформа. В середине платформы построили хижину, на верхушке которой была мачта. Лоррейн отказалась от идеи сделать парус из коры кокоса или пальмовых листьев. Тут мы вспомнили, что у нас осталась шкура Матери зверей, которую мы разрезали и скроили парус. Это было хорошее суденышко. Рамбута и Грант обменялись своими знаниями о навигации по звездам, волнам, морским птицам и другим подобным вещам. Как сказал папа, у нас были все шансы снова увидеть землю.
Теперь все, кроме Джорджии, нагружали на плот кокосовые орехи и тыквенные бутыли, наполненные водой, а также все съедобное, что росло на острове: ямс, плоды хлебного дерева, таро, сладкий картофель и бананы. Лески для ловли рыбы, а также немного мяса, которое накоптили или навялили раньше, уже были погружены. Взрослые были на плоту, заканчивая последние приготовления. Когда погрузка закончилась, нас, детей, наконец предоставили самим себе.
Мы с Хассом собирали наши вещи, когда увидели, что Джорджия вышла из хижины. На ее заплаканном лице было очень решительное выражение. Мы поняли, что надвигается беда. Она шла в направлении, противоположном тому, где взрослые работали на плоту. Мы с Хассом обменялись встревоженными взглядами.
Мы догнали ее, когда она уже входила в тропический лес.
— Куда это ты собираешься? — спросил я, хватая ее за руку и разворачивая к себе. — Мы уже вот-вот поплывем!
Джорджия вырвала свою руку из моей и посмотрела на плот.
— Еще есть пара часов. Ты же знаешь, какие они дотошные. Особенно когда предстоит такое путешествие, как это.
— И? — спросил я.
Она вызывающе посмотрела на меня:
— Я хочу удостовериться, что дракон умер.
— Это плохая идея, — сказал ей Хассан. — Возможно, дракона тогда вовсе не было в логове.
— Думаю, он там был, — сказала она. — И я все равно пойду, что бы вы, тюфяки, ни говорили. Да вы боитесь даже своей собственной тени!
— Нет, — сказал я, — мы боимся всего лишь этого чертового огромного дракона, вот и все. И пока ты еще ничего не сказала, Брэдли бы тоже испугался. Любой бы испугался.
— Я не боюсь.
— Потому что не соображаешь.
— Пожалуйста, — попросил Хассан, — пожалуйста, вернись с нами в лагерь!
— Нет, — резко ответила она. — Мне надо убедиться, что дракон остался погребенным под землей.
Ее глаза сверкнули, как стальные лезвия:
— Он убил моего единорога! Он должен заплатить за то, что сделал!
— Он все равно скоро умрет, — возразил я. — Помнишь, остров утонет?
Она покачала головой:
— А кто сказал, что он не сможет улететь на соседний остров или даже на большую землю? Помнишь, что говорилось в той книге, которую нашел твой отец? Драконы могут пролетать огромные расстояния, когда их жизнь в опасности. Он даже может напасть на наш плот.
— Но, — взмолился я, — мужчины уже все сделали! Ты же слышала!
— В таком случае никакой опасности больше нет, — сказала Джорджия. — Ну что, идете со мной или нет?
Вот так дела! Мы, оказывается, должны идти с ней! Неожиданно мне в голову пришло, как остановить ее.
— Мы пойдем, но нам надо взять оружие — наши ассегаи.
— Зачем?
— На случай если нам придется сражаться с драконом, — объяснил Хасс, поймав мой взгляд. Он всегда все схватывал на лету. — Если дракон там, мы должны попытаться убить его.
Джорджия нахмурилась:
— И вы это сделаете для меня?
— Да без разговоров! — сказал я. — Пошли, Хасс!
Она осталась нас ждать, а мы побежали к полуразрушенным хижинам.
— Мы еще наденем какую-нибудь маскировочную одежду! — крикнул я ей, надеясь выиграть побольше времени.
