на каменный пол. Плавно опускаюсь вниз.
Сил нет совсем.
Могу только лежать и бессмысленно смотреть на кусочек голубого неба. Даже мысли в голове ворочаются с трудом.
– Буг, – говорю. – Ты же сохраняешь оптимистичный настрой?
Никакого ответа.
– Буг?
Молчание.
– Буг! – кричу.
– А? Что? – раздаётся голос по ту сторону завала. – Я задремал.
– Я тебя спрашивал, сохранил ли ты оптимистичный настрой.
– Конечно. Думаю, ребята уже где-то близко. Карабкаются на нашу скалу и вот-вот вверху появится голова одного из нас.
– Всё верно, – говорю. – Так всё и будет.
– Но им придётся поднять меня на верх, поскольку сам я не смогу.
Лежим в молчании.
– Это всё из-за меня? – спрашивает Буг.
– Что именно?
– Эта ситуация, наше с тобой пребывание в этой пещере.
– Не говори ерунды, – отвечаю. – Это я во всём виноват.
– Но это же меня первого схватила птица и отнесла в своё гнездо.
– Да, – говорю. – Но это из-за меня ты убежал в горы.
Пару дней назад мы перекидывались грязной тряпкой и обвиняли друг друга, а теперь каждый хочет оставить её у себя.
– Буг, – говорю.
– Да?
– Ты всё ещё тут?
– А где же мне ещё быть?
– Просто убеждаюсь, что ты ещё здесь и не ушёл без меня.
– Обещаю тебе Гарн, – торжественно заявляет брат. – Как только я соберусь уйти, то прихвачу тебя с собой. Но пока немного полежим. Мне здесь нравится.
– Да, – говорю. – И мне тоже.
– У тебя же не было никаких планов в деревне?
– Никаких. Не вижу ни одной причины, почему бы нам не задержаться здесь подольше.
Смотрю на небо, такое красивое, если смотреть на него из тёмной пещеры. Я так долго его разглядываю, что отпечаток остаётся у меня на сетчатке и куда бы я ни перевёл взгляд – оно остаётся передо мной переливающимся зелёным пятном.
– Это всё из-за маски, – произносит Буг. – Это она нас поссорила.
– Думаешь?
– Да, – отвечает Буг. – Но больше она нам ничего не сделает.
Из за камней раздаётся оглушительный деревянный треск, словно тысяча домок ломаются в середине.
– Что там такое? – спрашиваю.
– Я сломал маску, – говорит Буг. – У тебя же не было на неё никаких планов?
– Не, обойдёмся без неё.
Дым в жемчужине уже давно восстановился, но лететь вверх и пытаться разрубить дерево не имеет никакого смысла – я даже меч крепко схватить не могу. В таком состоянии только лежать и остаётся.
– Глаза слипаются, – говорит Буг.
– Держись, – говорю. – Нам ещё выбираться на поверхность, помнишь?
– Ага.
Лежим в молчании, лишь ветер и капающая вода. Сколько бы мы ни сохраняли энтузиазм, это похоже на конец. Неужели всё случится вот так? В забытой всеми пещере, от какой-то дурацкой жажды. Глупо. Нелепо. О таком не напишут песню, не сложат легенду. Разве что байку составят о невезучем человеке. Гарн-неудачник. Он подавал большие надежды, пока совершенно случайно не провалился в пещеру и там не закончил свой путь.
Это будет очень поучительная байка.
С посылом: нечего строить из себя непонятно что. Ты такой же человек, как остальные, никогда не забывай об этом. Как бы много ты о себе ни возомнил, ты в любой момент можешь оступиться, расшибить голову, и не поможет тебе ни слава, ни влияние. Тебя убьёт обыкновенный камень.
– Что за? – доносится из-за стены голос Буга.
В его пещере что-то происходит.
«Что там?» – хочу спросить.
Однако горло настолько пересохло, что изо рта вырывается лишь сдавленный хрип.
По ту сторону завала раздаются шаги и очень тихий приглушённый голос. Не могу разобрать слов. Кажется, брат с кем-то общается и это не галлюцинации, не разговор с самим собой. У него кто-то есть! Приподнимаюсь на локте – на это у меня ещё есть силы. Но это всё, на что я способен.
Затем Буг замолкает.
Я оборачиваюсь и вижу перед собой девушку, с чёрными волосами, в чёрном платье. Она держит перед собой горящий факел и смущённо улыбается.
Аэлиция.
– Не ждал? – спрашивает.
А я её действительно не ждал.
Глава 33
Всполохи пламени, играющие на стенах.
Никогда не думал, что буду так рад кого-то увидеть. Настоящий, живой человек. Я уже начинал думать, что мне предстоит умереть в одиночестве.
– Ну-ну, – говорит. – Не напрягайся. Ты потерял много сил.
Убирает факел в сторону и подходит ко мне очень близко, приседает на колени, протягивает что-то на вытянутых руках. Предмет касается моих губ и я узнаю знакомое деревянное горлышко бурдюка. С жадностью я начинаю пить и ледяная вода тысячей игл устремляется к желудку.
– Пей, мой хороший. Я набрала её из колодца в вашей деревне. Видел бы ты, как отреагировали твои друзья на моё появление: схватились за мечи и давай тыкать в мою сторону.
– С... спасибо, – говорю.
Только сейчас у меня появился голос.
Аэлиция смотрит на меня так, будто я – её домашнее животное, которое, наконец, научилось пользоваться миской. Я для неё – забавный зверёк. Никогда не понимал этой уверенности аристократии в собственном превосходстве. А она, безусловно, из тех самых. Голубая кровь. Голубейшая. Настолько отличается от моей, что зашипит, если соприкоснётся.
Продолжаю пить воду, глядя на её лицо.
Красивая. Но эта её постоянная снисходительная улыбка... раздражает.
После двух суток без воды утоление жажды причиняет физическую боль, но я не могу остановиться. Пью, и пью, и пью. Высасываю бурдюк досуха и только потом вспоминаю о своём брате.
– Буг, – говорю.
– Не переживай, я принесла ему другой.
У меня по-прежнему мало сил, но я хотя бы не чувствую себя обезвоженной мумией. Жизнь медленно возвращается в тело.
– Ты... – ты говорю. – Ты пришла спасти меня?
– Тебе не нужна моя помощь.
– Что?
– Разве ты забыл, что я тебе говорила? – спрашивает Аэлиция. – Однажды ты придёшь ко мне домой. Это случится. Так что ни сейчас, ни в будущем, тебе не потребуется моя помощь.
– Я умирал от жажды, в заточении...
Девушка поднимается и проходит по пещере, осматривая её
