вверх и пытаюсь сломать дерево, лежащее поперёк выхода. Если удастся его надломить, то весь скопившийся над ним хлам может упасть вниз и освободить проход. Только задача эта кажется невыполнимой: ствол дерева сантиметров сорок в диаметре и чтобы сломать его – нужна титаническая сила.
– Есть хочу, – говорит Буг.
– С чего бы это?
– Сейчас бы супа... жирненького.
– Помолчи, пожалуйста, – говорю. – Во мне слишком мало жидкости, чтобы захлёбываться слюной.
– А наверх кусок мяса с костра... и немного зелени к нему...
Пока Буг описывает свой идеальный обед, я сжимаю в руке жемчужины и пытаюсь понять, какая из них поможет мне в этой ситуации. Чёрная бесполезная: никогда не собираюсь её использовать. Она лежит рядом с остальными, поскольку я не хочу с ней расставаться. Красная заживляет раны, жёлтая ускоряет, белая позволяет чувствовать чужие взгляды. Одна лишь голубая что-то может.
Сжимаю её в руке и пытаюсь провести эксперимент...
Невидимая сила подхватывает меня в воздух и я медленно плыву к потолку.
Столько времени я потратил, двигая посторонние предметы, но ни разу не задумался о том, чтобы сдвинуть самого себя. Я бы назвал это полётом, но больше всего это похоже, словно кто-то сильный подцепил меня крюком и тащит вверх. Я всё ещё чувствую гравитацию, тянущую меня вниз, но в данный момент она слабее, чем сила жемчужины.
– Ничего себе! – вырывается.
– Что там? – спрашивает Буг.
– Жаль ты это не видишь!
Я парю под самым сводом!
Достаю из ножен меч и со всех сил бью по дереву над головой. Лезвие входит в кору и застревает. Тяну на себя, замахиваюсь снова и бью ещё сильнее. Получается нанести лишь четыре удара, прежде чем жемчужина истощается и я лечу вниз.
Ноги больно ударяются о каменный пол, зубы клацают.
Я заваливаюсь на бок, но при этом очень доволен проделанной работой. Если получится разрубить дерево, преграждающее выход – получится выбраться.
– Чем ты там занимаешься? – спрашивает Буг.
– Жонглирую самим собой, – говорю.
Не буду говорить брату, что нашёл новое применение голубой жемчужине. До тех пор, пока у него маска, он будет ненавидеть любое упоминание Даров.
Пока дым восстанавливается, пытаюсь посчитать, сколько мне нужно времени, чтобы свершить задуманное. Чтобы разрубить дерево толщиной в сорок сантиметров, нужно примерно сто-двести ударов мечом. Даже скорее триста. Если использовать голубую жемчужину по мере её восстановления – каждый час – то получится взлететь двадцать-тридцать раз за день. За один раз я совершу четыре удара. Следовательно, сто ударов в сутки. То есть всего три дня работы и я сделаю проход наверх. Останется лишь освободить Буга и выбраться на поверхность.
Три дня без еды и воды...
С физическими нагрузками.
С учётом, что я сижу тут уже сутки.
– Буг, – говорю. – В следующий раз, когда ты захочешь помочиться – помочись себе на руки и выпей, чтобы не терять драгоценную влагу.
– Я уже очень давно не пил и сомневаюсь, что доведётся помочиться ещё хоть раз, – отвечает брат.
Час спустя я снова подхватываю себя силой голубой жемчужины, взлетаю вверх и со всех сил наношу четыре рубящих удара. Дерево у меня над головой старое, но при этом сухое и крепкое: мой меч оставляет на нём лишь небольшие порезы.
На второй час повторяю.
На третий ещё раз.
Стараюсь уничтожить преграду, ведущую на поверхность. С каждым разом удары у меня получаются всё слабее, воздуха не хватает, энергия заканчивается.
К вечеру я чувствую себя вялым и уставшим. Сколько бы я ни лежал на земле – силы не хотят возвращаться. Человек – это машина. Чтобы двигаться ему нужны ресурсы точно так же, как бензин двигателю внутреннего сгорания. Без топлива автомобиль не сдвинется с места. Без калорий человек не будет настолько же эффективен, как с ними.
Пусть даже организм переработает остатки жира, пустит в расход мышечные волокна и любые другие резервы. Без еды – никуда.
– Буг, – говорю. – Ты как?
– Что-то я устал, – говорит. – Я уже столько камней перетаскал, а завал всё не заканчивается. Сквозняк как дул откуда-то сбоку, так и дует.
– Что сделаешь, когда выберешься?
– Найду свой мешок и сожру всё, что у меня там осталось. Если, конечно, птенцы ещё не сожрали.
– Вряд ли, – говорю. – Сомневаюсь, что они любят вяленое и копчёное мясо.
– А потом, – продолжает брат. – Вернёмся в деревню и я научусь играть на флейте. Всегда хотел этим заняться, но никак не решался. Думал, все будут смеяться над моими нелепыми попытками. Но сейчас понимаю – плевать.
– Если выберемся, я сам тебе сделаю духовую трубку. Под стать твоему размеру.
Наступает вечер и небо снова заволакивает тьмой. Моя вторая ночь здесь. Пытаюсь взлететь и наощупь добраться до нужного мне дерева, но я не успеваю сделать и удара, как жемчужина заканчивается. Лечу на землю, полетав бесцельно под сводом.
Ещё одна проблема.
Я не могу рубить дерево ночью, когда ничего не вижу. Таким образом время увеличивается с трёх дней до шести. С учётом убывающих сил и одного дня, уже проведённого здесь, я пробуду тут все десять. Никогда не слышал о человеке, которому бы удалось десять дней провести без воды и при этом остаться в нормальном состоянии. Что ж, я собираюсь стать первым.
– Летим, – говорю.
Поднимаюсь к своду, шарю рукой в поисках цели. Делаю ровно один удар и падаю вниз.
Пока я валяюсь на земле и пытаюсь прийти в себя, из-за завала раздаётся храп Буга. Во мне тоже мало сил, поэтому я откидываю голову на кожаный чехол и говорю себе, что через час нужно снова лететь вверх.
Так проходит вся ночь и просыпаюсь я только под утро.
– Гарн, – звучит обессиленный голос Буга. – Я... не могу подняться. У меня так сильно трясутся ноги, что я даже ползаю с трудом.
– Ничего, – говорю. – Выберемся на поверхность, найдём нашу еду, восполнишь энергию.
– Я уже не верю, что мы выберемся...
– Не говори так. Как старший брат, я приказываю тебе верить в наши силы.
– Ладно, – соглашается Буг. – Как младший брат, вынужден подчиниться.
Собираю волю в кулак. Заставляю голубую жемчужину поднять меня вверх, делаю два слабых взмаха мечом. На второй он вырывается из рук и со звоном падает
