сказать ему несколько недель назад. После первого свидания я должна была сказать ему. Я законченная тварь, что позволила этому продолжаться так долго.
— Нет, это не так. Ты… У нас есть план, Эбби. — Напряжённый воздух разочарования окутывает её слова. — Мы так близки.
— Кэм. — Я произношу её имя спокойно, но уверенно. С состраданием, но и с твёрдостью. — Это моя жизнь. Это не план. Это не… Это не игра. Я не должна была позволить этому зайти так далеко.
— Так почему же ты это сделала? — спрашивает она, её голос стал холодным. Она отвечает мне прежде, чем я успеваю даже попытаться ответить на вопрос. — Я знаю, почему. Потому что ты хотела этого, Эбби. Ты хочешь этой мести. Ты хочешь увидеть лицо Ричарда, когда ты войдёшь под руку с Дэмиеном, хочешь увидеть его лицо, когда ты покажешь ему, что он облажался.
— Я хотела, Кэм. Хотела. Ты права. Мне было больно, и я была зла, и я хотела получить своё. Но сейчас? Это не имеет значения. Вмешиваются чувства людей. Мои чувства вмешиваются. Пострадают люди.
— Ты не можешь этого сделать, Эбби.
— Почему? — спрашиваю я. Я всё ещё не повернулась лицом к трюмо, глаза всё ещё смотрят на неё через зеркало.
Хотя, мой голос низкий. Мягкий. Успокаивающий. Как голос, которым разговаривают с ребенком или раненным животным.
Её глаза выглядят так же. Обида, боль.
И тут все мои мысли подтвердились.
Кэм использовала этот процесс, чтобы успокоить свою собственную боль.
Когда мы учились в колледже, Кэм влюбилась в мужчину. Он был старше, помощник учителя, и сколько бы раз мы ни говорили ей, что это плохая идея, она не слушала. Она влюбилась, и влюбилась сильно. Они строили планы на будущее, планировали брак и детей, и после того, как ей всю жизнь твердили, что замуж выходят не по любви, а за деньги, она обрела своё долго и счастливо.
Когда-то она была такой же, как Кэт, безнадёжным романтиком, мечтающим о белой свадьбе и заборе.
Пока к ней не пришла его жена.
Он был женат уже пять лет.
У него было двое детей.
А Ками была разорвана на части, абсолютно, бесконечно уничтожена.
С тех пор она не верила в любовь. Она не видела надежды ни в каких отношениях. Вот почему все годы, когда она говорила мне, что Ричард — говнюк, не прижились — она считает, что каждый мужчина — говнюк.
Она так и не отомстила, вместо этого она зарылась в учёбу и впустила только Кэт и меня в течение следующего года, пока она досрочно заканчивала колледж. Затем она занялась финансами, сделав своей миссией избиение любого высокопоставленного мужчину, который вставал на её пути, её сердце стало холодным и горьким.
Мы называем её мужеедкой за её способность пережёвывать мужчин и использовать их для секса, развлечения или бесплатной еды, прежде чем она выплюнет их, когда они потеряют свой вкус.
— Кэм, это не твоя битва, — говорю я, мой голос звучит всё так же заискивающе. — Дэмиен хороший. Он добрый…
— Они все кажутся такими.
— Он не Джейсон. — Я произношу эти слова, не обдумав их, но тут же понимаю, что зашла слишком далеко.
— Дело не в нём, — говорит она с ядом в словах.
— Кэм, я знаю, что он причинил тебе боль, но прошли годы…
— Дело не в нём, Эбби! — Она вскидывает руки вверх. — Боже! Я просто хочу, чтобы ты закончила начатое. Ричард заслуживает… Он заслуживает того, что с ним будет! — говорит она, отходя к другой стороне моей комнаты.
— А что насчёт меня, Кэм? Что насчёт Дэмиена? Разве я заслуживаю того, чтобы разрушить то, что происходит между нами, то, что могло бы быть настолько хорошим, только потому, что Ричард заслуживает того, чтобы есть дерьмо?
— Ты не можешь бросить сейчас, Эбби, — говорит она, положив руки на бёдра.
— Я не бросаю, Кэм. Это не игра. Это моя жизнь. Мне действительно нравится этот парень. Я влюбляюсь в него.
— Боже, ты такая наивная, — говорит она, хватая пальто. — Я не могу этого делать. Я не могу смотреть, как ты делаешь это с собой. Когда всё развалится, позвони мне.
А потом моя лучшая подруга уходит, её боль десяти лет следует за ней, как ядовитый след.
Я пишу Кэт сообщение, прося её найти нашу подругу и убедиться, что с ней всё в порядке, прежде чем продолжить собираться.
Потому что, так или иначе, сегодня вечером правда выйдет наружу, и будь я проклята, если не буду выглядеть хорошо, пока это происходит.
Следующий час после ухода Кэм я провожу в попытках найти баланс между тем, чтобы закончить собираться, мысленно подготовиться к разрушению моих отношений с Дэмиеном, и тем, чтобы позвонить Кэм и убедиться, что с ней всё в порядке.
Я так и не дозвонилась до неё, но в конце концов мне позвонила Кэт и подтвердила, что нашла нашу подругу и она в безопасности.
— Если дела пойдут… плохо, я позвоню тебе. Мы все можем встретиться, выпить и поплакать. Но Кэт… нам нужно поговорить с Кэм. Мы позволяем этому продолжаться слишком долго, и я думаю, что скоро будет слишком поздно. Ей нужно поговорить с кем-то об этом. Ей нужно… двигаться дальше. Это нездорово, — говорю я, используя блестящую заколку, чтобы закрепить левую часть волос.
— Ты права. Мы этого не делали, и мы не виноваты, но мы также не сделали ничего, чтобы остановить это, — говорит она со вздохом.
— Хорошо, держи меня в курсе? — говорю я.
— Конечно. А ты держи меня в курсе событий, связанных с Дэмиеном, хорошо? — От этих слов меня тошнит.
— Поняла, — говорю я. — Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. Помни, что настоящая любовь может вынести удары, Эбби.
— Это не любовь, Кэт.
— Конечно, Эбс. Поговорим позже. — А потом линия обрывается, и я смотрю на свой туалетный столик, прижимая к уху молчащий телефон. Я вскакиваю, когда слышу стук в
