риск.
Он смерил ее долгим взглядом и тяжело вздохнул:
– Ева, я должен попросить тебя еще кое о чем.
– Да, конечно. – От его взгляда тугой ком сдавил ей горло.
– Боюсь, что нашей группе нужен еще один человек, который будет сопровождать детей через границу. Была предложена твоя кандидатура.
Она в недоумении посмотрела на него:
– Вы хотите, чтобы с ними пошла я? Но мне еще никогда не доводилось пересекать границу.
– Знаю. С тобой пойдет более опытный сопровождающий. Им нужна именно женщина, потому что мужчина с группой детей вызовет подозрения. Пару, путешествующую с детьми, скорее примут за родителей. Я хотел попросить Женевьеву, но она уже уехала. А по поводу твоей матери Жерар пообещал мне, что лично проследит, чтобы она добралась до Швейцарии в целости и сохранности.
Мысли путались у Евы в голове.
– Вы нашли Жерара? С Женевьевой все хорошо?
– Он сказал, что она в безопасности.
Ева покачала головой. Обидно, что Женевьева с ней даже не попрощалась, но, по крайней мере, с ней все в порядке, и это радовало.
– Он отвезет мою мать?
– Да. Вы встретитесь с ней в Женеве через несколько дней. И останетесь жить там.
– Но, отец Клеман, я нужна вам здесь.
Он грустно улыбнулся:
– Как сказал Эрих, наша ячейка провалена. Скорее всего, немцам уже известно, кто ты. Они не успокоятся, пока ты не окажешься у них в руках. И тогда тебя станут пытать, а после убьют.
– Но я же могу заниматься делом в каком-нибудь другом месте…
– Прошу тебя, не пренебрегай этой возможностью, уезжай. Когда нам понадобится человек для изготовления документов, мы найдем тебя. Ты и так уже многое сделала, а я никогда не прощу себя, если тебя найдут нацисты.
– А вы? Вы все еще хотите остаться здесь?
Он кивнул:
– Мое место тут, в церкви.
– Но если они узнают, чем вы занимались…
– На все Божья воля.
Они долго смотрели друг другу в глаза.
– Мы еще увидимся?
Отец Клеман взял ее за руку и снова улыбнулся, но теперь его глаза были ясными и радостными.
– Я уверен, что мы встретимся. Когда закончится война. А пока я буду за тебя молиться.
– А я за вас. – С трудом сдерживая слезы, она достала из кармана своего вылинявшего шерстяного платья стопку документов для детей и передала их отцу Клеману.
Он взял их и благодарно кивнул:
– Тебе тоже понадобятся новые документы. На имя Люси Бессон – жены Андре Бессона, торговца тканями, у которого небольшое дело в Швейцарии. Кстати, он уже получил новые документы.
– Которые делала другая группа?
Отец Клеман немного замешкался, но потом кивнул:
– Тебе нужно подготовить новые документы для своей матери, на случай, если о ней уже известно немцам.
Ева закрыла глаза. Как она вообще теперь сможет жить, если из-за нее мать окажется в опасности?
– Вы же не хотите сказать…
– Ева, мы просто стараемся все предусмотреть. Я уверен, что с твоей матушкой все будет хорошо.
Ева немного успокоилась.
– Отец Клеман, я хотела бы повидаться с ней прежде, чем уйду.
Он вздохнул:
– Знаю. Но будь осторожна и проверяй, чтобы за тобой не было слежки. Приходи сюда в час дня. А с твоим «мужем» ты встретишься сегодня вечером в Лионе.
– Значит, ты меня бросаешь. – Когда двадцать минут спустя Ева вошла в их комнату, мамуся даже не обернулась, но дочь даже со спины почувствовала состояние матери, которая, хмуря брови, с трудом сдерживала рвущийся из груди гнев: – Мадам Барбье мне уже все объяснила. Ты бросаешь меня здесь.
– Мамуся, ты наконец-то уезжаешь. Мы уезжаем в Швейцарию. Именно этого ты и хотела.
– Ты уезжаешь в Швейцарию.
– Жозеф позаботится о том, чтобы ты тоже смогла туда перебраться, как только все будет готово. Но сейчас через границу нужно переправить детей, пока немцы их не нашли.
– Эти дети для тебя важнее матери? – Мамуся наконец-то повернулась к ней, ее глаза горели. Ева с трудом узнавала стоявшую перед ней женщину, которая вся дрожала от ярости; женщину, которая изо всех сил цеплялась за безвозвратно утраченное прошлое и казалась Еве холодным и чужим человеком. – Важнее твоей родной крови? Я знала, что ты забудешь меня так же легко, как и своего отца.
– Мамуся, я не забыла его! – Ева смахнула слезы с глаз. – Но это важнее. Речь идет о спасении невинных жизней. Неужели для тебя это ничего не значит?
Мамуся стиснула зубы, но Ева заметила сомнение в ее взгляде и то, как ссутулились ее плечи.
– Какая теперь разница? Ты ведь теперь нашла себе новую, фиктивную семью, которой так доверяешь. Твоему отцу было бы стыдно за тебя.
Ева выпустила руки матери и отступила назад:
– Ты правда так считаешь? Думаешь, татуш не стал бы мной гордиться за то, что я пытаюсь поступать по совести?
– Ему бы хотелось, чтобы ты была такой, какой он тебя воспитал. – Мамуся снова отвернулась и небрежно махнула рукой: – Ступай, Ева. Беги в Швейцарию вместе с твоими друзьями-папистами и оставь меня здесь. Давай уж будем честными до конца: ты исчезла из моей жизни.
Ева в ужасе смотрела на спину матери. Ей хотелось остаться, переубедить мать, но катастрофически не хватало времени. Они снова встретятся в Швейцарии меньше чем через неделю, и тогда она мамусе все объяснит и, если потребуется, повторит не один раз. После того как она закончит свою работу для подполья, у нее будет много времени, чтобы образумить мать.
– Мамуся, – тихо сказала она.
Прошла целая минута, прежде чем мамуся обернулась, но теперь ее лицо выражало не столько злость, сколько печаль. Они долго смотрели друг на друга. Ева понимала, что, когда она наконец-то нашла для себя отдушину и у нее появилась цель в жизни, ее мать обрела утешение в гневе. Гнев стал ее броней, ее новым «я».
– Мамуся, я люблю тебя. – Ева подошла к матери и обняла ее. Мамуся поначалу стояла неподвижно, но затем вздохнула и тоже обхватила дочь руками, прижав к груди. – Жозеф о тебе позаботится. Мы встретимся в Швейцарии через несколько дней, и там мы будем с тобой вдвоем: только я и ты.
– Ты обещаешь?
– Мамуся, я даю тебе слово.
Мамуся отстранилась.
– Береги себя, мое сердечко. – Помолчав, она добавила: – Я тоже тебя люблю.
Ева повернулась к матери спиной – пора было уходить. После кратких объятий и пожеланий удачи от мадам Барбье она вышла из пансиона; слезы градом катились по ее щекам, но она даже не стала их вытирать.
Глава 26
Еве понадобилось около часа, чтобы подготовить новые документы на имя Люси Бессон – фиктивную жену человека, которого она никогда прежде не встречала. Пока чернила сохли, она опустилась на колени и стала молиться о своей матери, об отце Клемане, о Женевьеве. Она помолилась и о своем отце, хотя ей казалось, что его судьба давно уже решена. Напоследок она попросила Бога дать ей мужества, чтобы она смогла перевести детей через горы в целости и сохранности.
Когда Ева заглянула в кабинет
