из темы, как угорь из сетей, безупречно вежливо и на диво ловко. Я даже удивилась, какой он скрытный, — пока не вспомнила, что Гунтар не только из другого королевского дома, но и слегка другой веры. Пожалуй, впрямь не надо ему знать, что у нас тут возможны такие чудеса, как Валор: ещё для Междугорья мы не были еретиками.
В общем, представились, обменялись дежурными любезностями, ничего такого не демонстрируя, кроме самого важного: что Виллемина — тёмная государыня, и её в Сумерках признают. А закончив демонстрацию, сослались на неотложные дела и удалились. Кто-то совсем юный поблизости ошивался, быть может, просто тихонечко стоял по ту сторону зеркала, — но к нему ни мы, ни Гунтар не привлекали внимания. Просто — наши Сумерки нас берегут. На всякий случай.
Детки тоже проявили редкостную сдержанность и даже не попытались обсудить свои дневные приключения. Не верю, что Клай не объяснил Райнору положение в тонких частностях, — и, видимо, Райнор решил, что не стоит выносить сор из избы и рассказывать брату иностранного государя о наших внутренних делах. Остальные ребята просто моментально поняли, что нужно помалкивать. Поэтому беседовали мы о книгах.
Клай рассказал о библиографических редкостях в нашей коллекции. Между прочим, упомянул и Узлы Душ, мою драгоценность, которая давно переехала в нашу тщательно и особо охраняемую библиотеку. Гунтар понял, что за существо моя Тяпка, и содрогнулся, как ни пытался это скрыть. По всему выходило, что он намного серьёзнее предубеждён, чем моя Вильма: глубоко вникать в методу Церла и вообще развивать эту тему королевский дядюшка поостерёгся.
Зато Гунтар привёз и подарил Вильме копии рабочих записок Дольфа Междугорского — а вот это было уже ценнейшей помощью.
— В детстве я не смогла понять эти записки должным образом, — сказала Виллемина. — Для этого нужно хоть подобие Дара. Но сейчас… быть может, даже я разберусь. В любом случае — мы очень вам признательны, дорогой дядюшка. И сами готовы помочь, чем сможем.
— Вот как? — улыбнулся Гунтар несколько даже скептически. — Тогда, быть может, среди вас найдутся специалисты по такому?
И вытащил из саквояжа свёрточек, обвязанный тонкой бечёвкой и запечатанный парочкой сургучных печатей. От печатей явственно тянуло Даром Гунтара: он хорошо закрыл содержимое свёртка, перестраховывался.
А я догадалась, что внутри. Отчасти — по форме свёртка, но больше — по последним событиям.
— Тетрадка? — спросила я. — Там у вас тетрадка?
— Если можно так сказать, — удивился Гунтар. — Дамский блокнот. Вы встречались с чем-то подобным?
— Откройте, — сказала я. — Посмотрим.
Не то что тетрадки, конечно: вещица дорогая, красивая. Переплёт из позолоченной бронзовой сеточки с эмалевым медальоном, с райскими птичками, позолоченный бронзовый карандашик. Шёлковая бумага. Блокнот на треть исписан карандашом, всякой дамской ерундой: «Отдать модистке за три мотка пушистой тесьмы, десяток пуговиц и пару подвязок. Поздравить Биби с днём её святого», и только на предпоследней странице — бледно-коричневые буквы. Явно не карандашом писано. И след зла на блокноте поднимал дыбом волоски на руках.
— «Вырви и брось. Вся кровь — тебе», — прочла Вильма и посмотрела на меня.
— Слова — это, как Райнор говорит, привада, — сказала я. — Главное — обряд какой-то был. Вы ведь что-то выбивали из этого блокнота? Ползла какая-нибудь дрянь?
— Нет, — сказал Гунтар. — В нём не было ничего, что нужно выбивать. Я ощущаю на нём следы чего-то редкостно мерзкого, но сама мерзость, очевидно, ушла… отработав.
— Как работала? — спросила я.
— У одного важного для нас человека умерла жена, скинув мёртвого ребёнка, — сказал Гунтар. — С этим человеком сейчас почти невозможно вести дела. И он всюду носил с собой этот блокнот, в память о жене. Он ей и купил, из Винной Долины привёз — она не расставалась с безделушкой.
— Ничего так спланировано, — сказала я. — Никаких концов не найдёшь. И хорошо, что вы забрали блокнотик, а то он и мужа бы потихоньку свёл с ума или в могилу.
— Надпись была сделана симпатическими чернилами, — сказал Гунтар. — И я не могу понять, что это такое, хоть тресни. Я никогда с таким не сталкивался.
— Это мы называем «боевым чернокнижием», прекрасный мессир, — тихонько сказал Клай. — За этим важным человеком следили, именно в Винной Долине и следили… и, наверное, нужно расспросить продавца, который продал ему эту вещицу. А эту надпись сделал простец, человек без Дара — и расплатился с адом куском своей души. Мы такое часто видим.
— Невозможно, — сказал Гунтар. — Кто же будет платить душой? Соваться туда при жизни? Как можно заставить человека скормить себя аду? Нереально, любезный. Я читал, конечно… вскользь, не вдаваясь в технические подробности… но я понимаю, что это надо делать строго добровольно. Или вы говорите о смертной вражде? О ненависти, которая так глаза застит…
— Дядюшка, — вздохнула Вильма, — Клай говорит о рутине. О диверсии, обычной для… у меня есть основания считать, что в Перелесье существует школа, секта, ложа, не знаю, как это назвать, готовящая чернокнижников-диверсантов.
Гунтар улыбнулся необыкновенно обаятельно для человека с такой демонской физиономией:
— Мина, дорогая, это, конечно, чудесно ложится на некоторые последние события… но звучит уж слишком… непримиримо. И я бы связал эту историю с Перелесьем через Винную Долину… но вы приписываете перелесцам какие-то уж совсем нечеловеческие представления и взгляды. Продажу душ оптом и в розницу? Да ещё, как я понимаю, с ведома и даже с подачи каких-то правительственных структур?
Хороший дядюшка у Вильмы. Вот просто — хороший. Удивительно, как уцелел при дворе. Впрочем — ну принц, без амбиций, книжный червяк, всё понятно. Весь в своей науке. И ведь какой же некромант! Как старинная легенда: простое мясо заставить выполнить сложную последовательность действий, не контролируя взглядом, — это ж какое нужно мастерство, это воля какая нужна, какое понимание того, как Дар работает… Я же просто глупая девчонка, которая гоняла таких крыс по балагану, по взгляду, как марионеток на верёвочке, а он заставил дохлую тварь, обыкновенное рабочее мясо, доползти от постоялого двора до Дворца, да ещё и найти меня! Так делал Дольф, да, — но я ж была уверена, что его методы полностью потеряны. И вдруг Гунтар привозит практически учебник!
И при этом тёмный принц смотрит на меня и на Вильму своими дико страшными и совершенно детскими
