глазами и не понимает: как это — душу продать? Как это — чернокнижие? Как это — одержимые простецы? А рыцарство-то? А честь? А вера, наконец?
И на нас глядит с искренним недоумением: как же это мы можем подозревать благородных соседей в таких ужасных вещах? А между тем благородным соседям благородные предки его высочества благородную коллективную морду набили поленом, да. И методы у благородных предков были, несомненно, благородные, но малость всё же необычные — и этого благородные соседи Междугорью не простят никогда. И Винной Долины не простят, будьте благонадёжны.
Всегда тяжело на душе, когда кому-то приходится объяснять, что рыцарские времена уже в прошлом, да и тогда, бывало, люди вели себя не только по-рыцарски, а абсолютно по-всякому. Виллемина как-то легче объясняет такие вещи — она и говорила.
А Гунтар пытался уложить в голове, что девочка его учит видеть наш лучший из миров таким, каков он есть.
Мы проговорили до рассвета. Показали Гунтару тетрадки и артефакты-приваду. Мы с Клаем описали адских гончих и бабочек-сажу настолько подробно, насколько смогли. И за эту ночь тёмный принц, королевский дядюшка, кажется, состарился лет на десять.
— Мы предполагали, что затевается нечто нехорошее, — говорил он, и его щёку дёргала судорога. — Что Перелесье заключает военные союзы, что железные дороги между Перелесьем и Святой Землёй забиты составами, и они обмениваются не только невинными товарами… Вы знаете, драгоценная племянница: практически всё побережье принадлежит вам, лишь Старый Порт на юге даёт возможность выйти в море междугорской короне… но нам не высунуть и носа из залива: броненосцы Трёх Островов маячат в пределах видимости, провожают даже торговые суда.
Меня это здорово дёрнуло, деток, кажется, тоже, но Виллемина только печально кивнула:
— Три Острова тоже входят в альянс. Корона Прибережья на море сильна, островитянам с нами не тягаться, но они то и дело оказываются в неприятной близости от наших берегов.
— Я слышал, — сказал Гунтар, — об особых судах Прибережья…
— Пустая болтовня, — Виллемина печально махнула рукой. — Вы ведь о подводных судах? Прекрасны в проекте, но ненадёжны. Я запретила ходовые испытания: не могу рисковать жизнями моряков, пока не будут исправлены все технические изъяны.
Гунтар заметно огорчился:
— Ох, вот как… я надеялся, что ваши корабли-невидимки прикроют всё побережье от нападения с моря. И ваш батюшка надеялся, милая Мина.
Вильма вдруг улыбнулась:
— Ах, дорогой дядюшка, какие пустяки! Расскажите папеньке обо всём — и предложите ему побеседовать с газетёрами. Пусть они опишут чудовищный подводный флот Прибережья, — и весело рассмеялась. — Все репортёры любят приукрасить свои слова — пусть папенька намекнёт, что они могут не стесняться в фантазиях. Дурочка Мина случайно разболтала военные тайны! У Прибережья десять… о, пустяки — десять, пусть — пятнадцать подводных судов! Огромных — водоизмещение как у дредноута. Несут особые, дальнобойные, подводные пушки: один залп ниже ватерлинии может потопить эсминец. И торпеды, торпеды! Ужасающие торпеды. Пять подводных судов одновременно — на боевом дежурстве. Страшно, дядюшка?
Детки изо всех сил старались не ржать уж совсем неприлично. Гунтар грустно улыбнулся:
— Очень страшно, дорогая… Недурно было бы иметь их наяву.
— Как знать, — сказала Виллемина. — Наши инженеры усердно работают над этим проектом. Подводное судно — давняя мечта Прибережья. Я уверена: мы построим подводный флот первыми. Так что — пусть островитяне и перелесцы боятся заранее.
— Дорогая Мина, — улыбаясь, сказал Гунтар, — очевидно, ваши подданные не смеют сказать вам, что вы совершенно бессовестная девочка? И беспринципная.
— Прекрасные качества, дядюшка, — весело ответила Вильма. — Пусть нас боятся, пусть опасаются. А мы будем искать способы остановить диверсии. Боевое чернокнижие — гораздо более подлое оружие, чем выдуманный подводный флот.
Тёмный междугорский принц не стал спорить.
* * *
Мы разошлись в шестом часу утра.
Я подумывала о том, что хорошо бы малость вздремнуть, — с утра мне понадобится в крепость — но у Вильмы были другие планы. Она остановила меня, Клая и Райнора.
Мы присели на диван в её будуаре.
— Я понимаю, что вы устали, — сказала Вильма, — и не задержу вас надолго. Райнор, как ваши руки?
— Превосходно, государыня, — сказал Райнор удивлённо. — Да отлично просто, вы же видите! Как свои. А что?
— Шарниры ходят хорошо? — спросила Вильма. — Удобно? Прокладки не стёрлись?
— Да всё чудесно, не сомневайтесь… — Райнор выглядел несколько сбитым с толку.
— Отлично, — сказала Вильма. — А тот несчастный, кому принадлежали кости, он ведь упокоился на лоне Господнем?
Тут согласно кивнули мы все.
— Очень хорошо, — сказала Вильма. — Тогда для вас, мои дорогие, у меня есть задание государственной важности. Я знаю, что наш любимый мэтр Фогель экспериментирует с шарнирами для суставов, но вынуждена прервать его работу. У меня есть для всех вас особая миссия, совершенно секретная.
Вступление прозвучало ничего себе — у нас троих слегка отвисли челюсти.
— Дорогой Клай, — начала Вильма. — Вы разберёте кости, сваленные в вашей кладовой на скелеты, и очистите их как можно тщательнее. Важно, очень важно, чтобы это были совершенно безличные кости. Если вам понадобится помощь священника — зовите Элию, пусть отпевает. Мне нужно, чтобы это были даже более чистые кости, чем пошедшие на протезы для Райнора.
Клай поклонился — и вид у него был слегка ошалевший.
— Теперь вы, Райнор, друг мой, — продолжала Вильма. — Вы будете помогать мэтру Фогелю собирать скелеты. Опыт использования такой конструкции есть только у вас и у Тяпы, но Тяпа не сможет — нет, дорогая, прости, ты впрямь не сможешь — объяснить, как сделать удобно. А нужно, чтобы было максимально удобно. И максимально подвижно.
— Вильма, — сказала я, — ты меня пугаешь. Ты считаешь, что мы должны осваивать методу Дольфа прямо сразу на человеческих скелетах? Да ещё таких… как железная гвардия твоего предка, что ли?
Виллемина притянула меня к себе и поцеловала в висок:
— Дорогая Карла, вы непременно будете практиковаться по запискам Дольфа, это я вам обещаю. Но скелеты нужны не за этим. Послушай, что нужно будет сделать тебе. Во-первых, скрыть кости под слоем фарфора — по крайней мере там, где это не уменьшит подвижности и будет сильно заметно. Лицо, руки… И подумай, как оставить подвижной челюсть: Тяпе определённо важно уметь раскрывать пасть, а человеку…
— Вильма! — очухалась
