Данила
— Добрый день. Вы записаны?
— Привет. А мы без приглашения приходим.
— Вы кто такие? Анатолий Павлович сейчас за… — секретарша резко меняется в лице и замолкает, когда замечает оружие в руках одного из нас.
— Как тебя зовут?
— М-м-мила, — произносит она с запинкой.
— Мобилу на стол, — спокойно требует Дымницкий.
— К-конечно, — девушка тут же беспрекословно выполняет команду и отдаёт свой телефон.
Испуганный взгляд. Руки дрожат.
— Молодец, Мила, теперь возьми ножницы.
— Зачем?
— Делай, что говорят.
— Хорошо, вот они, — нервно сглатывает, демонстрируя нужный предмет, зажатый меж пальцев.
— Режь провода стационарного телефона.
— Боже, такие ещё есть? — удивляется Калашников.
— Ладно, сейчас, — девушка быстро делает то, что ей сказали.
— А она мне нравится. Такая покорная, просто сказка, — скалится Динамит.
— Анатолий Павлович сейчас один там, верно? — интересуется Кирилл, мотнув головой в сторону кабинета.
— Д-д-да, у него видеоконференция с партнёрами.
— Отлично, — Дымницкий переводит взгляд на Паровоза. Тот одобрительно кивает, тем самым как бы подавая знак.
Динамит незамедлительно вышибает дверь с ноги. Можно было бы вполне обойтись без этого, но уж больно нравятся ему подобные вещи.
Дима — мрачный и довольно-таки агрессивный тип. Вечно что-то крушит, ломает, взрывает. Знаете, эдакий разрушитель по натуре.
Из кабинета доносится нецензурная брань. Это хозяин явно не доволен вторжением.
— Вы двое остаётесь тут, — обращается Илья ко мне и Черепанову, стоящему позади.
— Опять пропущу самое интересное, — вздыхает тот.
«Интересное». Ну и формулировка.
Что до меня, то я рад пропустить мордобой, хоть и частенько в них участвую.
Итак, парни заходят в кабинет, а мы остаёмся с секретаршей в приёмной.
— Гля, прикольная хренотень, — Антон увлекается какой-то ерундой, стоящей на столе. Конструкцией, в которой один шарик бьёт другие. Я такую штуку видел только в кино. — Зачем она?
— Антистресс, — отвечает Мила. — Шары Ньютона называется.
— Шары Ньютона, слышал? — Черепанов толкает меня локтем в бок, глумливо смеётся и, запустив в ход механизм канцелярского маятника, переключается на маленький, круглый аквариум-бокал, в котором одиноко плавает вуалехвост. Вроде так их называют. У нас в детдоме тоже такие были.
— О, золотая рыбка! — наклоняется, рассматривает её и стучит по стеклу. — Капец она пучеглазая!
Как дитё, чесслово!
— Надо загадать че-нить, а? — поднимает на меня взгляд. Никак не реагирую. Ну бред же. — Долгую жизнь, например. Да! Точно! Эй ты, карась пучеглазый! Хочу долгую жизнь. Организуешь?
— Ээээто так не работает, — подаёт голос секретарша. — Я повышение просила уже трижды. Ой! — прижимает ладонь ко рту. — Я совсем забыла. Через полчаса здесь будут японцы.
— Какие ещё японцы? — хмуро переспрашиваю.
— Обыкновенные. Контракт придут подписывать.
— Будет ли с кем… — многозначительно тянет Тоха как раз в тот момент, когда из кабинета начинают доносится стоны и мольбы Анатолия Павловича.
— Ребят, вы только меня не убивайте, пожалуйста, — в ужасе замерев, просит Мила. — У меня ипотека на квартиру родителей, невыплаченная кредитка за отдых в Турции, парень-игроман, который без меня пропадёт, и ёж.
— Ёж? — уточняет Черепанов, почесав башку.
— Да, беленький такой, Тотошка, — шмыгая носом, рассказывает Мила. — Купаться любит и по кровати бегать. Погибнет если я… — громко всхлипывает. — Не вернусь…
— Успокойся, всё с тобой будет нормально, — обещаю я ей.
В ту же секунду, как назло, раздаётся выстрел. Слышится звон битого стекла.
— Или не будет, — нараспев произносит Тоха.
Зуб даю. Очередной перфомэнс Динамита. Не иначе.
— Мамочки… — Мила, запоздало дёрнувшись, присаживается на пол. Забившись в угол, тихо сидит и косится в мою сторону.
— Да не боись ты, жив твой начальник, — машет рукой Антон и цепляет со стола большое, спелое яблоко. — Наверное.
Выразительно на него смотрю.
На хрена шугать и без того испуганную девчонку?
— Я обещаю забыть ваши лица, только не убивайте, — зажмуривается девчонка.
— Ты чё, фильмов пересмотрела, — хмыкает Антон, швыряя огрызок в урну. — Мы не уроды какие-нибудь, по беспределу абы кого гасить.
С этим высказыванием я частично согласен. Ведь вроде как под пресс попадают далеко не случайные люди. Взять того же Анатолия Павловича, сидящего за стеной. Этот чел позарился на чужой бизнес и решил, что способен его отобрать.
Вроде как заслуженно сейчас отгрёб, да? Но вот та же Мила причём? Почему она сидит на полу и трясётся от страха?
Открывается дверь. Сперва та, что слева от нас. Затем та, что справа. Короче, делегация япошек нос к носу сталкивается с пацанами.
Комично всё это выглядит.
Настолько они контрастируют друг с другом…
Иностранная речь стихает. Япошки, все, как один, лупятся на Динамита. У того, во-первых, ствол в руке, а во-вторых, ещё и свитер белый в крови изрядно испачкан.
— Чё уставились? — враждебно пялится он на них в ответ.
— Нихао! — машет им Антон. — Я чутка знаю китайский.
— Они японцы, придурок, — качаю головой.
— А… Тогда Конишуа, — продолжает трепаться он.
— Так. На выход, братва, — командует Паровоз. — Мила, отнеси водички Анатолию Павловичу и спроси, не нужен ли ему доктор. Сомневаюсь, что сейчас он способен принять этих людей.
— Угу, — лепечет секретарша, по прежнему сидя на полу.
***
После посещения офиса Мордюкова было решено ехать в Подмосковье. К некоему Хасану, который, как оказалось, стоит за нашим Толиком и жаждет по беспределу отжать бизнес конкурента.
Если вкратце, той ночью мы жёстко встряли. Потому что люди этого самого Хасана дали нехилый такой отпор. Клянусь, в ту минуту мне реально показалось, что Паровоз просчитался, переоценил наши силы и возможности, ведь подобный лютый замес случился на моей памяти впервые.
Долгая перестрелка, мордобой.
Итог: двое из нас словили пулю. Один получил конкретный сотряс, другой — ножевое.
Надо ли говорить, что здорово очканули все мы.
Незнакомая территория. Дождь. Полутьма. Лес.
Отвечаю, каждый из нас в тот момент мимоходом, но подумал о том, что может сыграть в ящик и не вернуться из резиденции Хасана живым…
Наверное, именно поэтому я так сильно ждал Настю в этот раз. От одной лишь мысли, что больше не увижу её, становилось дурно. Еле дотянул до грёбаной пятницы. За малым не сорвался к ней. Сидел, как дебил, у двери всё утро, но она, как будто специально, приехала ко мне не как обычно, а только в районе часа.
— Привет.
Стоит на пороге моей квартиры. Запыхавшаяся, розовощёкая.
Торопилась.
— В театре поставили прогон, не смогла приехать раньше, — объясняется, уже разуваясь в прихожей.
Помогаю снять пальто и тут же, зажав у двери, целую. Страстно и настойчиво. Она, мне кажется, даже немного охреневает с такого приветствия.
Тащу девчонку на кухню, сажаю на стол и стаскиваю с неё всю одежду.
Обнажённая Настя прекрасна. Хрупкая, худенькая, идеальная. Для меня —
