прежде чем покину Пондероз Спрингс в этом году, и прямо под моим отцом сидит мой бывший парень и его коррумпированная корона.
— Тогда как неудобно для тебя, потому что я здесь, — говорю я, разворачиваясь и оказываясь лицом к востоку впервые почти за год. — И я планирую остаться.
У него больше нет ничего, чтобы властвовать надо мной. Не Рук, не Роуз. Я уступила его желаниям, желаниям его отца, чтобы спасти мою сестру. Чтобы защитить Рука. Теперь, когда мне больше не нужно этого делать, я отказываюсь кланяться мудаку, который ниже меня.
Кто всегда был ниже меня.
— Рад снова тебя видеть, Сэйдж, — он внимательно смотрит на меня, и мне становится физически плохо от того, что я когда-либо позволяла ему прикасаться ко мне. Впустила его в мое тело.
— Слишком рано, если ты спросишь меня, — отвечаю я.
Я почти смеюсь над ним, как даже в джинсах и футболке от него все еще пахнет той престижной позицией, которой он так гордился. Его небольшая группа друзей следует за ним, и на секунду я ненавижу себя за то, что однажды позволила себе сделать то же самое.
Следовать.
Думаю, больше никогда. Никогда.
— Я вижу, ты завела себе новых друзей. Твой папа знает о том, с кем ты тусуешься? — он поднимает бровь, слишком совершенную, чтобы быть естественной. — Я полагаю, теперь это уже не имеет значения, не так ли? Ты уже испорченный товар — можешь тусоваться с теми, кто разделяет эту черту.
— Испорченные товары, которые ты пытался надуть в прошлом семестре, — встревает Браяр, стоя рядом со мной. Лира подходит ближе, ее челюсти напряжены, а глаза суровы.
Похоже, я не единственный человек, у которого неприятный привкус во рту после общения с Истоном Синклером. Тепло разливается по моему телу, зная, что у меня есть люди, которые поддерживают меня, даже в этой небольшой ситуации конфронтации. Я знаю, что могла бы справиться с этим самостоятельно, но все равно приятно, что они рядом.
Чтобы кто-то был.
— Твой отец знает, что ты нарушаешь границу, собираешься нарушить бог знает сколько законов сегодня ночью? Я знаю, что ему нравится держать тебя на коротком поводке.
Он скрипит зубами.
— Следи за собой.
— Что? Я задела больное место дорогого папочки, Ист? — я злобно дуюсь.
Он делает целеустремленные резкие шаги, прежде чем приблизиться, глядя на меня сверху вниз. Я стою на своем, вздернув подбородок. Я никогда раньше его не боялась и не собираюсь этого делать сейчас.
Влиятельным людям не нужно ничего доказывать, но слабые мужчины набрасываются, когда их репутация находится под угрозой. А Истон всегда был слабым, выполнял приказы отца, заботился о его грязном белье, диктовал ему.
— Тебе следовало остаться в стороне, — шипит он. — Я должен убедиться, что ты умрешь, как твоя сестра, чтобы я мог избавиться от тебя.
Моя рефлекторная реакция — дать ему пощечину даже за то, что она упомянула ее. Меня тошнит от того, что люди напрасно произносят ее имя. Говорить о ней так небрежно, используя ее смерть как оружие против меня. Я бы все отдала, чтобы вырвать это у них изо рта, чтобы отомстить им всем, пока они не превратятся в прах.
Я просто хочу, чтобы парни это увидели. Что у нас один и тот же мотив.
Алистер, Тэтчер, Сайлас и Рук.
Много лет назад я бы сказала, что мы совершенно разные, а теперь мы очень похожи. Но они никогда не поверят этому — даю слово.
Я собираю всю свою ярость, всю свою скрытую злость, все то, чего никогда не говорила ему раньше, и плюю ему на ботинки. Моя белая слюна прилипает к его дорогим дизайнерским кроссовкам.
— Ты хочешь избавиться от меня? Тогда сделай это, киска, — выдавливаю я. — Но тебе лучше убедиться, что ты сначала убьешь меня, Синклер. Потому что я иду за твоей чертовой головой.
Я годами ждала, чтобы высказать свое отвращение к золотому мальчику Пондероз Спрингс на открытом воздухе, где меня мог услышать любой. Я хочу, чтобы они все знали, как сильно я ненавижу того, кому они поклоняются. Я хочу, чтобы они все знали, что он всего лишь жевательная резинка под моими ногами. Что он всего лишь пешка в шахматной игре своего отца.
Все больше людей заполняют ворота, вызывая суматоху вокруг нас, но мы стоим как вкопанные, глядя друг на друга сверху вниз. Моя угроза висит в воздухе, как маятник, раскачивающийся из стороны в сторону.
Браяр мягко хватает меня за предплечье.
— Он того не стоит. Не дай ему испортить сегодняшний вечер. Ну давай же.
Я смотрю на него еще немного, прежде чем позволить ей увести меня прочь, не потому, что я не хочу стоять с ним лицом к лицу весь день, а потому, что она права. Он не испортит это.
— Боже, я ненавижу его. Я бы с удовольствием скормила его огненным муравьям, — говорит Лира, качая головой.
— Лира, я говорю это как комплимент, — мягко говорю я, — но иногда ты меня пугаешь.
Она слегка приподнимает рот, давая мне улыбку.
— Спасибо.
Мы беремся за руки, оставляя Истона и его щенков позади. Я стараюсь не думать о том, что мы все в одной команде, и в какой-то момент нам, возможно, придется поработать вместе с ними сегодня вечером.
Это признак чего-то нового, чего-то хорошего. Возгорание огня, которого я не чувствовала уже давно. Браяр и Лира кажутся настоящей связью, настоящими друзьями, и мне стыдно признаться, что у меня никогда не было этого раньше. И чем больше я с ними, тем больше я этого хочу.
Странно, какими обычными были вещи, какими простыми они казались в последние несколько недель — совместные прогулки на занятия, занятия, вечера кино. Я даже записалась на театральный класс, страсть, которую я похоронила, думая, что она умерла, когда меня отослали, но обнаружила, что все это время она ждала моего возвращения.
Я стала членом их Общества Одиночек, и это было хорошо.
Я продолжаю жить, существовать, и я стараюсь не чувствовать себя виноватой, когда получаю от этого удовольствие, не опасаясь, узнают ли они мои секреты или нет, потому что все обо мне, по сути, было раскрыто.
Я не могу прожить и двух дней, не думая о том, как Роуз бы это понравилось. Как бы
