– в то же время отличался от него. Все та же столовая, все тот же стол, все обитатели дома вместе – удивительная картина, если учесть, как часто Присцилла делала вид, что у нее болит голова, а Кондор просто не появлялся. Я снова была в качестве главного блюда, но вот смотрели на меня сейчас иначе.
Словно за то время, пока я жила здесь, и правда на правах почти что дальней родственницы, не обремененной богатством, обитатели Гнезда не только привыкли ко мне, но и постарались сейчас сделать вид, что они и правда семья.
А не группа людей, которая стремится разбежаться по сумрачным углам подальше друг от друга.
Больше всего я была рада видеть Ренара. Он сидел между леди Тересией и пустым местом, предназначенным, как я поняла, для меня. Ренар встал, чтобы отодвинуть для меня стул.
Кондор сделал то же самое для своей тетушки.
На столе уже стояло все, что нужно, слуги исчезли, как всегда в этом доме. От запахов еды у меня почти закружилась голова.
– Вы выглядите грустной, леди Лидделл, – лорд Парсиваль проследил за тем, как я села.
Его пристальный взгляд показался мне тяжелым.
– У леди Лидделл был сложный день, – ответила Присцилла за меня. – Она устала. Светские игры, дорогой, выматывают сильнее, чем пахота, тебе ли не знать. Тем более, неопытную девушку, – она обвела всех строгим взглядом. – Поэтому я предлагаю дать леди Лидделл возможность, наконец, поесть и помолчать, а за чаем она поделится тем, чем хочет поделиться.
Сказала – как отрезала.
Лорд Парсиваль усмехнулся и покосился на меня. В его взгляде уже не было той пугающей меня наблюдательности, только добрая ирония.
– Ну что же, – сказал он. – У нас есть, кого расспросить, пока леди Лидделл отдыхает.
– Вряд ли я хороший информатор, – отозвался Кондор. – По крайней мере, в том, о чем обычно хотят узнать от тех, кто побывал при дворе, – он посмотрел на Тересию, которая, кажется, хитро улыбалась. – Это леди Лидделл имела сомнительное удовольствие насладиться нарядами знати, я же большую часть времени провел за кулисами театра. В компании господина Блэкторна. Но главное увидел, – он подмигнул мне. – И должен сказать, что кое-кто отлично держался.
Я слабо улыбнулась и опустила взгляд в тарелку со сливочным супом.
– То есть, это не ты сегодня сопровождал нашу Мари? – удивилась Тересия.
Из дель Эйве никто и глазом не повел, видимо, Кондор успел рассказать им.
И, видимо, все это действо и игра в дружную семью за ужином затевалось не только ради меня, но и ради Тересии.
– Нет, леди Тересия, – ответила я. – Со мной был его высочество. Принц Феликс. Очень… большая честь для одной меня, но почему-то они так решили.
Она покачала головой, почти неодобрительно, хотя мне казалось, что должна была принять эту новость с энтузиазмом.
– Опасное это дело, милая, с принцами дружить.
– Я надеюсь, что это было не более, чем проявлением дружелюбия, – ответила я. – Учитывая, что его брат – близкий друг Кон… Юлиана. А я должна стать фрейлиной принцессы. Ну, – я покосилась на Парсиваля, пытаясь понять, как много он знает. – Я поняла так.
И замолчала, позволив Кондору самому все объяснить.
Паутина лжи, в которой я барахталась, была куда больше, чем ей стоило бы быть, а врать леди Тересии было куда более отвратительно, чем врать, к примеру, королю. Королю все равно, кто я и откуда взялась, по крайней мере, мне так казалось, а вот леди Тересии все равно не было.
Поэтому пусть лучше ей все объясняет тот, кто меня в это втянул, рассудила я и занялась тем, зачем сюда пришла. Едой.
– У Блэкторна не хватало людей для охраны зала, – сказал Кондор, когда закончил объяснять, что там за интерес у принцев ко всяким там пришлым девицам. – Он попросил меня помочь с отслеживанием нежелательных заклятий, и я согласился.
– Беспечно оставив девочку на растерзание светским чудовищам? – уточнила Присцилла.
– Приказ, тетя, это приказ.
– Ты больше не в подчинении Блэкторна, если я не ошибаюсь, – напомнила она.
– Нет, но…
– Его высочество Феликс, – вмешалась я в разговор, чтобы эти двое не сожрали друг друга. – Просил передать теплый привет вам, милорд. И леди Антея Альбская тоже, – я сделала глубокий вдох. – И вам тоже, леди Тересия, от нее привет.
– Как мило, – сказала Присцилла недовольно.
Тересия улыбнулась:
– Наслышана о ней. Но лично мы не знакомы.
– Вы многое потеряли, дорогая, – Присцилла улыбнулась и, кажется, отвлеклась от попыток поймать Кондора на лжи.
– А мне приветов никто не передавал? – шепнул Ренар мне на ухо, пока Присцилла рассказывала Тересии о том, откуда она сама знает Антею.
Я повернулась к нему и печально улыбнулась:
– Прости, пожалуйста.
– За что? – удивился он. – За то, что ты в последние дни слишком занятая молодая леди? Все в порядке, – заверил он меня. Они с Кондором переглянулись. – Возможно, даже лучше, чем ты думаешь.
– Еще я успел перехватить леди Аниту Рендалл, – сказал Кондор, не обращаясь особенно ни к кому. – И переговорить с ней насчет слуг в Арли. Не знаю, как долго мы там задержимся и не придется ли через несколько дней срываться в Альбу, но леди Рендалл кое-кого нашла, и завтра с утра нас ждут. А еще, – он посмотрел на меня. – Я взял на себя смелость позвать Ренара с нами. С этим, конечно, есть пара проблем, но…
– Спасибо, – одними губами сказала я.
– Ты лишаешь меня партнера по картам, злобный мальчишка, – проворчала Тересия.
– Я постараюсь заглядывать в гости, – пообещал Ренар и добавил, поймав взгляд Присциллы. – Не обещаю, что часто, но…
Они говорили о чем-то еще.
Потом слуги поменяли блюда.
За этой суетой лорд Парсиваль чуть наклонился ко мне:
– Если вы не против и если у вас есть силы, Мари, – сказал он. – Нам нужно поговорить. Без лишних ушей. Не переживайте, – добавил он, заметив, что я испугалась. – Это касается вашего платья, а не того, зачем вы навещали моего друга пару дней назад.
– Вы знаете?! – яростно прошептала я.
Парсиваль сощурился.
Я почувствовала, как краснею.
– Это между нами, леди Лидделл, – сказал Парсиваль. – Кто-то подобный приступ любопытства не поймет.
– Да, – сказала я, потому что хорошо помнила, как все это воспринял Кондор. – Я знаю.
***
Изалотта Гедвиг отвратительно играла в снежки.
Она вообще была достаточно неуклюжей, застенчивой настолько, что, казалось, еще немного – и бедняжка начнет падать в обморок от звука собственного имени. Все, что она умела, это молчать, опускать глаза в пол, когда к ней обращались, и, натыкаясь на
